Основное открытие Фрейда и всего направления, которое могло бы получить название психодинамической феноменологии, состоит в том, что определённые переживательные[33] «я»-события могут превращаться в «ты», «он», «она», «оно», «они», «их» или «его» внутри моего «я»-пространства. Определённые «я»-импульсы могут отчуждаться, и возникает ощутимое сопротивление обратной интеграции этих чувств («Весь психоанализ построен на факте сопротивления»). Иными словами, чувства и сопротивление чувствам здесь представляются центральными реалиями, возникающими в рамках зоны 1: это переживательные реалии 1-го лица относительно «я» и «оно», а не теоретические рассуждения об эго и ид, чем бы те ни были.

Открытие такого специфического типа сопротивления, которое выражается по отношению к определённым чувствам, присутствующим в моём чувстве собственного «я», – сопротивления моей собственной тени в зоне 1, – поистине является одним из величайших открытий современного Запада. Как мы далее убедимся, нигде в мире не было создано ничего, что могло бы сравниться с этим пониманием тени.

Вокруг этих переживательных явлений (зона 1) можно выстроить различные теоретические конструкты (зона 2). У Фрейда, конечно же, были собственные теории относительно того, почему его пациенты сопротивлялись своим же собственным чувствам. На сегодня не столь уж многие его теоретические размышления оказались подтверждены, однако его теории из зоны 2 не должны затмевать центральную проблему зоны 1, абсолютно точно преподнесённую Фрейдом: я могу отвергнуть свои собственные чувства, побуждения, мысли и желания. У всего этого есть своя феноменология – феноменология того, как я могу сопротивляться своим же собственным чувствам и отвергать своё же собственное «я». И эту феноменологию необходимо постоянно уточнять и включать в любую разновидность интегральной психологии.

«Не через интроспекцию, но только через изучение истории, приходим мы к пониманию самих себя». Данное высказывание Дильтея являет собой великолепное обобщение второго величайшего вклада Запада в наше самопонимание, а именно – генеалогии (или исторического сознания), каким бы термином мы её ни обозначали. Фрейд принадлежит также и к этой общей традиции: он отмечал, что, невзирая на то, что мы можем обнаружить сопротивление тени при помощи интроспекции, или самонаблюдения, своего текущего опыта, этот метод довольно быстро уступает дальнейшим тайнам, раскрываемым генеалогией. Фрейд является лишь одним из большого множества западных исследователей, предпринявших попытку создать не только феноменологию текущих «я»-симптомов, но и весьма необычайную разновидность феноменологии ранних стадий «я»-развития – первых недель, месяцев, лет жизни. Эти учёные изучали, каким образом можно схематизировать и исследовать первые стадии развития «я», опираясь на взгляд извне (зона 2), а также то, как это могло бы ощущаться изнутри (зона 1): как на ранних стадиях развития «я» различные аспекты ощутимого мною «я» в действительности могут быть вытеснены и отвергнуты – отчуждены, диссоциированы, разбиты и раздроблены, что в процессе развития оставляет после себя длинную вереницу слёз и страданий. Если опираться на взгляд извне, то мы имеем дело со стандартной психодинамической иерархией развития защитных механизмов (например, Вайан[34]), что, безусловно, важно. Однако при взгляде изнутри всё это становится историей путешествия самости – ощущаемой историей путешествия моего собственного «я», с надеждами, страхами и напряжениями, испытываемыми в ходе его роста и развития.[35]

В интегральном подходе необходимо учитывать оба эти взгляда – изнутри и извне. Хотя лишь немногие теоретики рассматривают вопрос в точности с этих позиций (раскрытых исходя из принципа «всеквадрантной, всеуровневой» методологии), такое развитие включает важную внутреннюю сторону истории роста – и дисфункций – моего «я». Ключевая идея в данном случае состоит в том, что «я» 1-го лица, особенно на своих ранних стадиях, может быть травмировано, что впоследствии проявится как симптомы и тени 3-го лица в моём собственном сознавании 1-го лица.

Данный взгляд на ранние стадии формирования «я», эта феноменологическая история повреждённого «я» (особенно в течение нескольких первых лет жизни), является частью целого движения к пониманию тени, пониманию отчуждённого «я», пониманию ложного сознания во множестве его форм (в нашем случае именно тень создаётся в истории, или генеалогии, меня самого). Это общее понимание поистине является не только одним из важнейших вкладов западной психологии, но и уникальным вкладом, аналогов которому нет нигде в мире.

Именно здесь в нашей истории находится место для медитации и созерцания. Открытие западных «исследователей тени», как мы отмечали, заключается в том, что на ранних стадиях развития аспекты самости (части «я») могут подвергнуться отщеплению или диссоциации, вследствие чего аспекты самости проявляются в виде тени и симптомов, все из которых относятся к «они» (то есть аспектам «я», проявляющимся в виде «оно»). Как только происходит вытеснение, возможность испытать злость всё ещё остаётся, чего не скажешь об обладании злостью.

Злость, начинающаяся как «я», теперь есть «оно» в моём сознавании, и я могу практиковать медитацию випассана на этой «оно»-злости сколько угодно, используя в процессе медитации «чистое внимание» и просто отмечая: «Вот возникает злость, вот возникает злость, вот возникает злость», – и всё, чего я добьюсь, это утончение и повышение моей осознанности в отношении злости как «оно». Медитативные и созерцательные техники просто не воздействуют на исток проблемы, заключающийся в наличии фундаментальной проблемы границ и обладания. Избавление от границ, осуществляемое медитацией, всего-навсего отрицает и откладывает решение проблемы на реальном уровне. Болезненный опыт неоднократно доказывал, что медитация попросту не работает с первоначальной тенью и реально может даже усугубить проблему.