- Права. Но кто сказал, что это хорошо?

- Почему ты на самом деле не женился на той девушке?

- На Ане?

- Я не знаю, как её зовут.

Андрей помолчал, затем развёл руками.

- Наверное, побоялся, что разрушу семейную традицию. Был не уверен.

- В ней?

- В себе. В своих чувствах.

- Это сложно, - признала я, правда, с каплей насмешливости.

- Что, думаешь, я перемудрил?

- Откуда мне знать? Это же ваши с ней отношения.

Андрей шёл на расстоянии вытянутой руки от меня, и я увидела, что он улыбается. А потом на меня глянул, и взгляд показался мне каким-то по-особенному хитрым. Я даже не удержалась и спросила со смехом:

- Что?

- Вика, ты такая рассудительная девушка. Умная, красивая, рассудительная. Я не перестаю удивляться.

А я вздохнула и согласилась, с ноткой грусти:

- Рассудительная – это да. А вот насчёт красивая, не знаю. Я не привыкла к таким мыслям. Моя сестра была красивая, все так считали и говорили, а я была лишь младшей.

Только после того, как я замолчала, просто споткнулась на полуслове, я поняла, что сказала лишнего. А Андрей уже всё услышал и успел переспросить:

- Сестра? Ты же говорила, что ты одна дочь.

Я медлила с ответом. В душе похолодело, натянулось от тревоги и недовольства самой собой. В конце концов, я кивнула, соглашаясь:

- Да, теперь одна.

- Что случилось?

- Она погибла, несчастный случай. – Я говорила и чувствовала за собой вину за каждое слово лжи. Даже морщилась, хорошо хоть в темноте Андрей не мог этого заметить.

- Как её звали?

Ещё пауза.

- Оксана.

- Мне жаль.

Я кивнула, вроде как с благодарностью за сочувствие. И тут же продолжила:

- Это было давно.

- После этого твои родители развелись? – догадался Андрей.

Я кивнула.

- Да. Не сразу, просто… они перестали быть теми людьми, которыми были до её… гибели.

- Понятно. Это всё очень печально. А почему ты говоришь, что не такая красивая, как сестра?

- Потому что это правда. Она была настоящей красавицей. Знаешь, такой, что не просто как с обложки, а в которых огонь внутри горит. Все ею любовались с самого детства, влюблялись в неё. – Я невольно улыбнулась. – В юности мне хотелось быть похожей на неё.

- Какая у вас разница в возрасте?

- Четыре года.

- Для подростков приличная.

- Да. В мои пятнадцать-шестнадцать Кс… Оксана казалась мне безумно взрослой. Я же была жуткой домоседкой, почти всё свободное время проводила за книжками и учебниками.

Андрей усмехнулся.

- Верю.

- Почему? Я выгляжу заучкой?

- Нет. Я уже сказал: ты выглядишь домашней девочкой. Смотри, мы почти дошли до моего дома.

Я остановилась, огляделась. Если честно, в недоумении.

- И как мы здесь оказались?

Из ресторана мы шли узкими улочками, сворачивали на одну, на другую, на третью, и я в темноте, по всей видимости, потеряла всякие ориентиры. Да ещё разговор о моей сестре меня взволновал, и я окончательно утратила бдительность.

Андрей только руками развёл.

- Как-то оказались. Думаю, нам следует зайти.

- Правда?

- Ты против?

- Не вижу причины для этого.

- Я могу найти сразу несколько, - заверил он.

- Не сомневаюсь.

- Вика. – Андрей потянулся ко мне, взял за руку и притянул ближе к себе. Я сделала всего шаг и оказалась рядом с ним, едва не ткнулась носом в его плечо, но поспешила отстраниться. Но всё же успела сделать вдох, и меня окутало ароматом его острого одеколона. А Андрей уже наклонялся ко мне, с весьма определённым настроением, он даже коснулся губами моих губ, и я ответила, но практически тут же отстранилась. Уперлась рукой Андрею в грудь.

- Перестань.

- Вик, ты же знаешь, что ты мне нравишься.

- Ты считаешь, что сегодня это важно? Андрей, я утром рассталась с другим человеком. А ты предлагаешь мне вечером отметить это событие сексом с тобой?

Он медленно выдохнул, явно был разочарован, но спорить не стал, отодвинулся от меня. Правда, продолжал держать меня за руку.

- Ты права. Я бесчувственная сволочь.

- Если бы ты таковой являлся, даже не понял бы, о чём я говорю. Так что, успокойся.

- Всё не так плохо? – улыбнулся он.

- Не так.

- Мне полегчало.

Он отпустил мою руку и приобнял меня за плечи. Погладил, сжал моё плечо. В глаза мне заглянул, и от его пристального, многозначительного взгляда, у меня внутри всё огнём загорелось. Но я тут же напомнила себе свои же слова: ещё утром я была с другим человеком. Но как же волнительно и приятно было стоять рядом с Андреем, чувствовать тяжесть его руки, его дыхание, аромат одеколона, а ещё жар его тела и понимать, что не только я волнуюсь и трясусь внутри от ожидания чего-то большего. Он тоже этого хочет и ждёт.

- Я вызову тебе такси, - проговорил Андрей в конце концов. – И отправлю тебя домой. Точнее, к отцу. – Он хмыкнул. – Надеюсь, он не будет тебя ругать за позднее возвращение.

- Не знаю, - призналась я. – Об этом я как-то не подумала.

Слава богу, папа внял голосу разума, и ждать моего возвращения не стал. А, может, и не собирался, хотя, я в этом сильно сомневаюсь. Я на цыпочках прошла по тёмной квартире, зашла в детскую, осторожно прикрыв за собой дверь. Мальчишки крепко спали. Обидно, что я не провела с ними этим вечером ни минуты, убежала на свидание к Андрею. Я второпях переоделась в темноте, и нырнула на предусмотрительно расстеленный для меня диван. Зажмурилась, чувствуя, как колотится сердце. Будто у преступницы. Или у неразумной дочери, решившей вдруг окунуться с головой в подростковую влюблённость. Именно подростком я себя и чувствовала. Лёгкой, воздушной, молодой. В голове ветер и хоровод грёз, которые совсем не подходят для взрослой, разумной девушки, какой я себя давным-давно считаю.

Ещё не хватало влюбиться в Андрея Веклера. Это уж, точно, было бы совершенно некстати.

Утром я проснулась рано. Ещё восьми не было. Проспала бы дольше, но вокруг меня началось движение, шорохи, перешёптывания, за стеной слышался негромкий, но ворчливо-обеспокоенный голос отца, а ещё до меня долетел аромат пекущихся блинчиков. Хочешь – не хочешь, а проснёшься. Я глаза открыла, улыбнулась пацанам и тут же получила приглашение прокатиться с ними на роликах. В каникулы им дома не сиделось, а проводить много времени за компьютером не разрешали родители, вот они и торопились сбежать на улицу. Папа всячески прививал братьям любовь к спорту и свежему воздуху, они круглый год посещали спортивные секции и долго на месте сидеть не могли, не привыкли. Конечно, это было здорово, но порой, очень редко, но у меня появлялась легкая зависть или сожаление, я даже не понимала до конца своих ощущений. Но мне вспоминалось наше с Ксеней детство, и я не помнила такого внимания отца к нам. То ли потому, что мы были девчонками, со своими интересами, которых отец не понимал и вроде как побаивался; то ли он сам в то время ещё был достаточно молод, и хотелось больше времени уделять себе. Но, скорее всего, я на отца возвожу напраслину, и он, на самом деле, не до конца понимал, что ему делать с двумя девочками, тем более, подростками, одна из которых жила в обнимку с учебниками, а другая всегда торопилась убежать к друзьям и подружкам. Туда, куда родителям хода не было. И вот папа нашёл себе отдушину, и со всем своим нерастраченным энтузиазмом воспитывает детей жены. Я искренне радуюсь за него, вообще, за всю их семью, но себя частью их семьи не чувствую. И частью маминой семьи я тоже, так выходит, что не являюсь. И меня это откровенно гложет, как бы я не пыталась показать родителям, что уже достаточно взрослая, чтобы переживать из-за распада нашей общей семьи. Родители развелись, Ксюша пропала, а я осталась как бы не удел. Сама по себе. Временами становилось горько и тоскливо.