Произошло убийство — не в самом Брэ, но в пределах владений правителя Даэрана.

А в самом городе работала — по договору — команда инженеров: строила стеклодувную фабрику. Консервирование рыбы в глазурованных глиняных горшках — один из способов сохранить избыток улова. Хотя перепеченная и пересоленная рыба в рассоле из запечатанного кувшина — не то, о чем бы лично я мечтал в черный день, для многих жителей внутренних областей это было желанное, хоть и дорогое лакомство и отличная добавка к почти безбелковой диете, состоящей в основном из лука и хлеба.

Но закатывать по-настоящему — в стекло — было бы куда лучше: безопаснее, быстрее, да и дешевле. Лу Рикетти давно добивался производства хорошего стекла, и берег Киррика оказался весьма удачным местом для фабрики. А потому он послал команду инженеров под руководством Баста, одного из своих главных помощников, на разведку и переговоры. Баст был славный парень — я его помнил худосочным пареньком, которому всегда доставалась лишняя смена на часах.

Новая идея Лу — брать подряды на нашу работу.

Не такая уж и гениальная, как оказалось.

Сейчас рабы на фермах стали редкостью, а лошади и быки попадаются все чаще. Из окружающих Брэ хуторов, хозяев которых связывала с правителем Даэраном вассальная клятва, большинство — более зажиточные — обрабатывали свои земли с помощью многочисленных домочадцев, лошадей и волов, и лишь на нескольких, победнее, было по одному рабу.

На одном таком хуторке жили старик по имени Хенерен, его бездетная жена и престарелый раб Венред. К ним заехал бродячий кузнец; он побывал уже на нескольких фермах в округе — ковал лошадей.

Он быстренько убил Хенерена и его жену, объявил Венреду, что тот отныне свободен, и, оставив старого раба одного, укатил по направлению к городу.

Венред выждал день, а потом тоже отправился в город — пешком. У него ушло на это несколько дней — он не уходил с хутора тридцать лет и попросту заблудился. Но о долге перед своим хозяином он помнил — и доложил об убийстве городской страже...

...через день после того, как Баста видели, когда он договаривался с судовладельцем о проезде бродячего кузнеца. В день, когда утром уплыл Микин.

Двумя днями раньше, чем стражник вернулся в город, официально засвидетельствовав преступление.

Вполне естественно, что Баст и его спутники помогли воину Приюта, пусть даже он и скрывался под личиной бродячего кузнеца. Им-то ничего не стоило его узнать.

Точно так же естественно, что правитель Даэран обвинил Баста и его людей в заговоре с целью убийства своих подданных и обрек их на жару днем и холод ночью, давая им только лишь воду — пока они не умрут от голода и холода или жары.

Какие все милые люди!

— Почти полночь, — сказал Ахира. — Стража может смениться в любой момент.

Мой час. Как бы много ни было информации, дополнительная ее порция всегда пригодится — если вы понимаете, о чем я.

Мы занимали подозрительно богатые — и столь же подозрительно безопасные — апартаменты на третьем этаже гостиницы. Единственный вход и два балкона, ни до одного из которых не добраться с земли. С крыши, пожалуй, этого тоже не сделать — нависающий козырек мешал просто спрыгнуть с нее на балкон.

Мне ничто не мешало сползти по стене дома на площадь внизу — разве что случайный прохожий заметит.

Но за освещением в этом городишке следили так себе, два уличных светильника не горели, и местные жители не очень давили на стражу, чтобы их зажгли.

Вполне подходящий сумрак для таких, как я.

Выйти из главной двери? Можно, конечно, — но когда задумываешь надувательство, всегда лучше иметь возможность сказать потом, что был в другом месте.

Да, это я — Уолтер Словотский, надувала.

Я по-турецки сидел на полу, Андреа стояла позади и сильными пальцами массировала мне плечи. Я мог отказаться от массажа, предложенного красивой женщиной, но редко отказывал профессионалам, и никогда — если профессионалом оказывалась красивая женщина.

Джейсон нахмурился. На глазах у меня была повязка но как сходятся его брови, я просто услышал.

— Мне бы тоже надо пойти.

Тэннети фыркнула:

— Можно подумать, ты способен выручить его из беды! Голос его был слишком спокоен.

— Да, — ответил он. — Вполне можно подумать.

Он был прав — на прошлой вылазке он спас мне жизнь, — но сейчас это было лишним. Мы не готовы ни к бою, ни к бегству, и изменить тут ничего нельзя — во всяком случае, этой ночью. Будь мы более хладнокровны — мы оставили бы инженеров на солнышке еще на денек, чтобы, когда я отправлюсь на разведку, остальной отряд уже покинул город. Тогда, если дело обернется плохо, они могли бы уйти.

Но нет. Они заперты наверху много дней, выставлены умирать, ссыхаясь на жарком солнце, и, хоть я и не вижу возможности освободить их сегодня же, чем скорее мы узнаем, с чем имеем дело, тем скорее сможем их вытащить.

Если сможем.

Дело в том, что важность дела никак не влияет на возможность его сделать. Слишком много уроков дала мне жизнь на эту тему, и оставалось лишь надеяться, что сейчас я не получу еще один.

Время быстро осмотреться, выяснить, как лучше спасать инженеров: устраивая им побег — или одарив быстрой смертью.

Или вообще никак. Если ничего сделать нельзя — ничего сделать нельзя.

— Пора. — Я встал, открыл глаза и увидел — сквозь повязку, — что светильники в комнате горят по-прежнему. — Потушите свет.

Я услышал несколько дуновений.

— Свет потушен.

Чтобы хорошо видеть в темноте, нужно родиться гномом. Они не только лучше видят в темноте, но и различают три цвета в инфракрасной зоне, так что могут передвигаться бегом в условиях, где человек едва способен ползти на ощупь.

Этот наилучший способ мне недоступен. Следующий по эффективности способ видеть в темноте — это, во-первых, иметь наследственность, дающую хорошее ночное зрение, во-вторых, есть морковь в лошадиных дозах, нравится она тебе или нет (мне лично не нравится), и, наконец, третий способ — похуже, но тоже надежный — прежде чем выходить, дать глазам хорошенько привыкнуть к темноте.

Черный — мой любимый цвет, особенно ночью. Беда в том, что это классический цвет воров. Вообще-то неплохо было бы мне еще и раскрасить черными разводами лицо и руки, но это мгновенно выдало бы меня как лазутчика.

Ахира мимоходом сжал мое плечо.

— Не лезь слишком близко и постарайся не попасть в беду.

Он всегда старается уберечь меня от беды, и лишь насущнейшая необходимость вынудила его сегодня согласиться на мою ночную прогулку.

— В беду? Я?! — Я улыбнулся. — Как может угодить в беду человек, который так прилично выглядит?

Он не улыбнулся, хотя мрачно нахмуренное лицо чуток просветлело.