пять. Сначала строят из себя всемогущих, кичатся своей самостоятельностью, а потом страдают и желают скинуть с себя всю ответственность.

— Э-э-э-э… — задумчиво протянула я, вспоминая свою прежнюю жизнь. — Прости, друг. Это у тебя были неправильные женщины. И они давали неправильный мед.

— Мед⁈ При чем тут мед⁈ — не понял теперь Вейшенг.

— Так. Тут надо начать издалека. В частности, с Винни-Пуха! — Я потерла руки и взялась за щипцы для омара. — Но мы ведь никуда не торопимся, верно? И не заказать ли нам к омарам чего покрепче вместо этой фирменной кислятины?

М-да…

Кончилось тем, что мы с моим все еще настойчивым кандидатом в женихи нахрюкались, как два Пятачка. А как еще можно было вскрыть все болезненные темы ответственности и усталости? От которой, вообще-то, одинаково страдают и мужчины, и женщины. И хрена лысого «сильное плечо» или «крепкий тыл» кому помогут.

Это миф, фикция и самый главный обман последних двух веков. Потому что именно тогда придумали «романтическую любовь» и прочие сопутствующие глупости. А до этого все знали, что брак есть экономический союз двух семей или двух людей, заключаемый ради выживания. И никто ни с кого никакого груза в этом браке не снимет. Все расписано по ролям. Хочешь не хочешь, нравится не нравится — волоки, красавица. Или красавец.

Где-то к ночи в ресторан заявился злющий Рю, на сообщения которого я последний час отвечала странными смайликами, если вообще отвечала. Но что поделать, они меня так смешили! Я показывала их Вейшенгу, и иногда этими самыми смайликами за меня отвечал он.

Сначала Рю грозно сопел и скрежетал зубами, стоя над двумя в зюзю пьяными придурками. Я, кстати, в это время сидела на одном стуле вдвоем с У и, кажется, втирала ему что-то про Синюю Бороду.

Видимо, повязка навеяла мысли о пиратах, а цвет бороды я в алкогольном угаре слегка перепутала. Синяя, черная… какая разница? Главное, что ни одна нормальная баба за такого замуж не пойдет. За Синюю Бороду, конечно, а Вейшенг лапочка. Ик. И еще найдет свое счастье с хорошей девушкой. Только пусть ищет тяжелоатлетку. Чтоб давала ему звезды время от времени. Для прояснения сознания!

Рю прислушался и заржал. И ржал непозволительно долго. Мы с У Вейшенгом даже оскорбились, высказав коллективное «фи» вместе с остальными немногочисленными посетителями. Хотя тут не уверена — может, мне спьяну померещилось. Так или иначе, последнее, что я запомнила, это как серый волк перекинул меня через одно плечо, вторым подпер не менее пьяного Вейшенга и потащил обоих из ресторана.

— Ох… что ж я маленьким не сдох… — это было первое, что пришло мне в больную голову следующим утром.

Даже не открывая глаз, по запаху свежего белья и мужского одеколона я догадалась, что снова ночевала «под колючей леди». И когда к губам прижался стакан с холодным и солоновато-кислым, только благодарно застонала.

— Даже не спросишь, куда делся твой собутыльник? — насмешливо поинтересовался серый волк, когда я выползла из ванной и получила чашку той самой кипящей смолы без сахара. С похмелья лучше не придумать.

— Да плевать… Надеюсь только, он не с нами спал? Вроде… кажется… не, не помню.

— Как это не с нами? С нами. Думаю, твой первый секс втроем вышел незабываемым. Кто еще может похвастаться, что спал одновременно с двумя самыми желанными мужчинами этого города? Или… забываемым?

Глава 41

Я подавилась кофе и долго возмущенно кашляла на серого волка. Так долго, что он перестал ржать и начал хлопать меня по спине, а потом еще отпаивал грейпфрутовым соком.

— А если без шуток? Где? — Слегка саднящее горло делало мой голос хриплым.

— Да на диване он. Я, добрая душа, этот диван даже расстелил. И одеяло дал, — улыбнулся мне волк, методично давя очередной грейпфрут на ручной соковыжималке для цитрусовых. Приятно. И запах, и зрелище.

— А почему не сразу домой? — удивилась я необычайному добродушию к конкуренту, ведь обычно Рю такое не свойственно.

— Да ты садистка, оказывается. — Рю осуждающе покачал головой, будто бы я говорила не о крокодиле У, а о брошенном ребенке.

— Мм? — удивилась я, отпивая еще глоток.

— Если пацан в таком виде завалится домой, ему второй глаз подобьют. — Волк указал на свой подживающий синяк.

— Вейшенгу-то?

— Ага. Или ты думаешь, такие безэмоциональные машины по зарабатыванию денег вырастают в дружных и здоровых семьях? Тем более Вей — младшенький. Его теоретически баловать должны, да?

— Моя голова слишком болит, чтобы думать такие умные мысли. А что, не баловали? Вот же сволочи… Так, подожди, а сколько лет Вей…ю? Я на возраст в резюме даже не глянула…

— Двадцать пять в этом году исполнится.

— А⁈ Блин, он такой важный и противный был, я думала, минимум за тридцатник. Обижала ребенка всю дорогу.

— Кто тут ребенок? — раздался голос с порога кухни. — Между прочим, тебе самой двадцать один.

Мы с Рю дружно обернулись и дружно заржали.

— Ты смотри, на человека похож! — резюмировала я. — Всего-то надо было напоить! Лохматый, помятый и живой. Не то что лакированная кукла в смокинге.

— Иди ты. Алкозельцер есть? Или другой аналог антипохмельного. И доброе утро, да.

— Доброе. Есть рассол, — хмыкнул Рю. — И черный кофе. Поверь моему опыту, мелкий, это лучшее средство.

— Мелкий у тебя в штанах, — буркнул У.

— Ой, мальчики, вот только не надо сейчас мериться. — Я закатила глаза и налила рассол в стакан. Здесь его, кстати, продавали в супермаркете в специальных бутылочках, как лимонад или минералку. Протянула Вейшенгу: — Пей и не бухти.

— А тебе не надо корчить из себя блюстительницу морали. Если бы начали, ты бы со своим бесстыдством рядом стояла с линейкой наперевес! — У жадно присосался к лечебному напитку. И знакомо застонал сквозь стакан.

— Точно на человека похож. Даже разговаривает почти как воробей, — констатировала я. — Ладно, мальчики. Измеряйте что хотите, а мне надо позвонить родителю. Вчера я по чьей-то милости пропустила обязательный семейный ужин.

— Ты уже звонила, — буркнул Вейшенг.

— Что⁈ Звонила⁈ Когда?

— Вчера из ресторана. Склерозница. Мне пришлось самому объясняться с мистером Яном. И он сказал мне много весьма неприятных вещей.

— О-о-о-о… — Я почесала в