Я вспомнила, как Луша заставила меня надеть очки с простымистеклами, и решила ответить ей достойно.

- Тебе обязательно нужны носочки! - заявила я совершеннобезапелляционным тоном.

- Что, - ужаснулась Луша, - какие еще носочки?

- Все старухи обязательно носят носочки! Я тебе дам свои, уменя есть очень приличные, беленькие, я их надеваю под кроссовки.

- Под кроссовки - это совсем другое дело, под кроссовки и сджинсами носочки можно носить, но с платьем! Это же просто неприлично!

- Обязательно носочки! И именно с платьем! Как ты непонимаешь - это последний штрих, достойно завершающий образ! Как у менязавершали образ те ужасные очки...

Луша проницательно посмотрела на меня. Она поняла, какиемотивы руководят мною, и решила не сопротивляться.

Честно говоря, я даже пожалела тетку, когда преображениебыло завершено. Предо мной стояла худенькая невзрачная старушка в выцветшемплатье с чужого плеча, жуткой бумазейной кофточке, жалостном платочке, но белыеносочки на ее ногах просто били наповал.

- Ну, во всяком случае теперь тебя точно никто не узнает! -вынесла я окончательный вердикт.

- Я и сама-то себя не узнаю, - горестно вздохнула Луша.

- Сверим часы, - сказала я, как обычно говорят герои крутыхбоевиков, - ты должна впустить меня в центр в час ночи. Это самое лучшее время,когда все охранники клюют носом, а у меня еще останется достаточно времени доутра, чтобы как следует поработать с компьютером.

По длинному коридору благотворительного центра"Чарити" семенила озабоченная худощавая старушка в выцветшем ситцевомплатье, которое было явно ей велико, бумазейной кофточке, церковноприходскомплаточке и беленьких спортивных носочках, по всей видимости, позаимствованных увнучки-старшеклассницы.

Старушка заглядывала в каждую незапертую дверь по путисвоего следования, словно что-то искала, но нарывалась, как правило, только наочередную грубость.

Отворив одну из дверей, она увидела романтическую сцену.

Высокий молодой человек, стриженный почти под ноль, сидел накраешке стола, за которым пыталась работать на компьютере худенькая секретарша,и пересчитывал ее пальчики, заглядывая в глаза:

- Ну, поехали ко мне! Черепа на даче, мартини бутылка есть!Оттянемся по полной! Ну, поехали, Верунчик, а?

Верунчик как бы и не очень возражала, но при этом намекалана какой-то известный обоим эпизод:

- А кто с Наташкой в чилл-ауте лапался?

- Нужна мне эта Наташка, - презрительно фыркнул юноша, - унее полторы извилины!

- А кто говорил, что у нее ноги длинные?

Дискуссия могла стать длинной и увлекательной, но в этовремя Верунчик заметила появившуюся в дверях старушенцию.

- Бабушка, вам чего? - осведомилась девушка с подчеркнутойофициальной сухостью в голосе. - Не видите - люди работают!

- Вижу, - елейным тоном ответила любознательная старушка, -а мне бы.., это.., где тут верхнюю одежду распределяют? Зимние, я извиняюсь,вещи? Например, пальто?

- Бабка, на фига тебе пальто? - включился в разговор юныйКазанова. - Лето же на дворе!

- Не всегда же оно будет, лето-то! - выдала старушкафилософскую сентенцию. - Глазом моргнуть не успеешь, как осень придет!

- А ты еще до нее доживи, до осени! - хамским голосомответил молодой человек.

- Ничего, у меня здоровье хорошее! - парировала старушка.

- Насчет одежды - дальше по коридору, - вмешалась секретаршав философскую дискуссию, - а здесь - кабинет директора, - и она с почтениемкивнула на солидную темную дверь.

Старушка приняла информацию к сведению и с озабоченным видомдвинулась дальше по коридору.

За очередной дверью, которую она распахнула, три"грации", явно перевалившие за роковую и непоправимую отметку"сто килограммов", энергично выясняли отношения вокруг груды одежды,сваленной на огромном металлическом столе.

- Нинка, уймись! - кричала одна из них, вырывая из рукколлеги бирюзовый кашемировый свитер с фирменным крокодильчиком"Лакоста". - Тебе этот свитерок на нос и то не налезет!

- На себя посмотри! - не оставалась в долгу Нинка. -Сама-то, можно подумать, Клава Шиф-фер! Отдай вещь по-хорошему!

- Ты уже и так набралась под самую завязку! Как до дома-тодопрешь все, что нахапала? Грузовик нанимать придется!

- Да уж как-нибудь управлюсь, тебя просить не стану! -парировала Нинка, но тут она увидела появившуюся в дверях старушку, и ее гневнемедленно принял новое направление:

- А ты, карга старая, куда прешься? Не видишь - людиработают! Читать умеешь? Видела, что на дверях написано - посторонним входвоспрещен! Или тебя из первого класса за тупость отчислили?

- Вы почему старому человеку грубите? - начала закипать обидчиваястарушка, но на Нинку ее слова подействовали, как красная тряпка на быка, и оназначительно прибавила громкости:

- Так ты еще и хулиганишь? Да я щас охранника кликну, онтебя, пресмыкающаяся ты старая, в мелкий порошок сотрет и в унитаз спустит совсеми положенными церемониями! Ишь ты, земноводная, она еще будет здесь критикунаводить!

Старушка, которой совершенно не нужен был лишний шум вокругее скромной персоны, исчезла и захлопнула за собой дверь, а Нинка тут же забылао ее существовании, потому что ее предприимчивая коллега, воспользовавшисьмоментом, уже запихивала бирюзовый свитер в свою необъятную сумку и этонемедленно следовало пресечь.

Дальше коридор сворачивал под прямым углом, и за этимповоротом старушка увидела дверь с незамысловатой табличкой "Ж".

Толкнув эту дверь и обнаружив за ней помещение, сверкающеедорогим испанским кафелем и немецкой сантехникой, старушка мысленно отметила,что центр "Чарити", по всей видимости, процветает и финансовыепроблемы не омрачают его горизонта.

Внимательно оглядевшись, она нашла замазанное белой краскойокно, закрытое на самый обыкновенный шпингалет, и проверила, что этот шпингалетсвободно открывается и в нужный момент не создаст проблем. Затем старушкавзглянула на часы и убедилась, что до закрытия центра осталось около получаса.Возвратившись в коридор и убедившись, что за ней никто не наблюдает, онаюркнула в заранее присмотренное убежище - маленький чуланчик, где уборщицыдержали свой нехитрый профессиональный инвентарь.

Настала самая трудная часть операции, та часть, о которойактивная, энергичная Луша думала с настоящим ужасом, - ей нужно просто ждать,ждать назначенного времени. Такая бездеятельность была полностьюпротивопоказана ее натуре.