Присела около нее на кровати, взяла за руку.

— Конечно, принимай, — улыбнулась вполне искренне, чувствуя радость за подругу.

— Слушай, я говорила с Семой насчет вашей ситуации с Кириллом, — начала осторожно говорить Мила. — Может, вам стоит поговорить? Сема говорит, что на Кирилла это не похоже. Да и выглядит он паршиво, страдает.

— Кто страдает, Мил? Кирилл? — фыркнула, но вышло слишком горько, даже я сама это заметила. — Ты ведь вместе со мной видела, как к нему в универе девчонки липнут, а он и не против. Всё у него отлично. Просто отлично.

Последнее процедила сквозь зубы, ощущая, как внутри разгорается пожар гнева.

— Может, всё же, — опять попыталась уговорить меня Мила, но в этот раз я не дала ей договорить.

— Отец прав, они лучше знают, что для меня лучше, в этом я убедилась дважды. Так что больше никаких Кириллов в моей жизни.

— Отец? — переспросила Мила, а затем вдруг погрустнела. — Ты выйдешь замуж по расчету?

Я усмехнулась, а после вытащила чемодан и стала запихивать туда свои вещи.

— Выйду, не выйду, это еще бабушка на двое сказала. А так, может, дам Марату шанс, — пожала плечами.

— Ты иногда выражаешься, как старушка, — закатила глаза. — А насчет Марата правильно, тебе развеяться надо, хоть сводит тебя куда-нибудь.

Промолчала, усмехнувшись, сама я такого энтузиазма не испытывала. Собрала чемодан и поставила у порога.

— Ты блокнот забыла. Что тут, кстати? — задал вопрос подруга и схватила лежавший на столе мини-альбом.

— Это? — задумчиво обернулась. — Это можешь выкинуть или сжечь. Оно мне больше не надо.

Я знала, что она там увидит. Многочисленные рисунки Кирилла Соловьева. Парня, которого я любила.

— Это то, что я думаю? — задала она закономерный вопрос.

— А ты не думай, Мил, просто выбрось этот мусор. Давай чай на дорожку, — присела около нее.

Попрощавшись, вышла на улицу, где уже ждал Марат, которого я попросила отвезти меня на квартиру.

— Может, с тобой остаться? — спросил он, когда поднял чемодан на нужный этаж.

— Это лишнее, — скупо улыбнулась. — Я бы тебя позвала на чай, но тут целый фронт работ.

— Поехали тогда, перекусим, — предложил, и я вдруг неожиданно даже для себя согласилась.

В животе заурчало весьма громко, отчего Марат улыбнулся, помог внести чемодан в квартиру, а после мы поехали в кафе.

— Слушай, хотел пригласить тебя на выходные в новый ресторан на крыше, надеялся, что согласишься, — в какой-то момент предложил мужчина, а я застыла.

Чувство напряжения усилилось, а затем я подняла голову, встречаясь с ним взглядами.

— Марат, — сглотнула, собираясь отказать как-то более этично и необидно, а затем наткнулась на будто знакомую макушку.

Дыхание перехватило, а после парень повернул голову боком, отчего я окончательно убедилась, что это Кирилл. С той стороны раздался женский смех, а после я уже обратила внимание на спутников Соловьева. Двое каких-то парней, чьи лица я вроде видела в университете и на гонках, Карина и еще две девицы.

Сердце снова прорезала боль, но в руки себя взяла я на этот раз быстрее.

— Аида? — снова голос Марата.

Он вдруг стал оборачиваться, но я не хотела, чтобы он стал свидетелем моего унижения.

— Марат! — воскликнула и коснулась ладонью его руки, лежащей на столе. — Я согласна.

Он не успел обернуться, чтобы увидеть то, что заметила я.

— Правда? — снова посмотрел на меня.

А после моего кивка просиял, словно выиграл джекпот. Воодушевление сделало его разговорчивым, так что тишину между нами он успешно заполнял сам.

— Давай поедем, я наелась, — не выдержала и вскоре попросила его уехать.

Ничего не могла с собой поделать, взгляд сам по себе падал на столик Кирилла, где царило веселье. Каждый раз я еле как сдерживала слезы, влагой скапливающиеся в уголках глаз.

— Всё хорошо? — задал он вопрос, подмечая мое испортившееся настроение.

— Просто устала, — грустно улыбнулась.

Благо, что выход находился в другой стороне, так что мимо Соловьева проходить нам не пришлось. Вот только показалось мне, что при уходе спину мне сверлили гневным взглядом. Вот только оборачиваться и проверять я не захотела. Слишком больно было.

На следующее утро настроения снова не было. Даже вечерняя уборка в квартире не помогла. К холстам прикасаться желания не было, как отрезало, хотя я надеялась рассеять хандру рисованием. Руки каждый раз дрожали, так что кисти падали при каждом мазке, а результатом была какая-то неинтересная мазня.

— Ты точно вчера на свидание ходила? — встретила меня во дворике Мила, скептично оглядывая с головы до ног. — Выглядишь еще хуже, чем вчера.

— Ну спасибо, подруга, — хмыкнула и закатила глаза. — И потом, какое свидание, просто мы оба проголодались и поужинали, как друзья.

— Ну-ну, — фыркнула Мила. — Уж кто-кто, а Марат явно надеется на нечто большее. Видела я вчера в окно, как он на тебя смотрит. Дала бы парню шанс.

— Может, и дам, — пробормотала, когда взгляд в очередной раз наткнулся на Кирилла в компании друзей и девушек.

— Хватит смотреть туда, — поджала губы подруга, схватила меня за локоть и потащила к входу в здание университета. — На этом козле свет клином не сошелся, так что нечего пялиться на него.

— Не ты ли его вчера защищала, м? — съязвила, не смогла сдержаться.

— Беру свои слова назад, — сказала и подняла подбородок.

Я рассмеялась, но боковым зрением всё равно наблюдала за Соловьевым. Грудную клетку сжало, словно между ребер вогнали острые сучья, но я стиснула челюсти, чтобы не дать волю чувствам.

Пары прошли будто в тумане, а когда мы оказались в столовой, виток страданий пошел на новый уровень. Я думала, что больнее уже быть не может, но оказалась не права.

— Он это специально? — вздернула бровь Мила, глядя мне за спину.

Я знала, что предстало ее взору. На коленях Соловьева сидела какая-то светловолосая девчонка, а он был и не против, откинувшись на спинку стула и заигрывая с ней.

— Любитель блондинок снова в строю, — слегка ядовито произнесла, но настроение заметно испортилось.

Взгляд ненароком упал на собственные черные локоны, но Мила сразу просекла направление моих мыслей.

— Даже не думай об этом, — произнесла с угрозой, наклонилась вперед и через стол схватила пальцами мой подбородок. — Ты красотка, даже не сомневайся в этом. Чужая мерзкая душонка не должна диктовать тебе самооценку.

— Влиять, Мила, а не диктовать, — усмехнулась, вот только уголки моих губ были опущены.