вправду умеет сносно обращаться с мечом, но чтобы она зарезала этим самым мечом три десятка взрослых мужиков это конечно абсолютные враки. И не сомневался, что если удача будет на его стороне и ему повезет натолкнуться на кирмианку, то он сумеет с ней справиться. Он ни в коем случае не собирался нападать на неё с клинком и устраивать кровавое ристалище, это был бы всё тот же самый "стыд и позор" на его лысину. Нет, по его мнению, лучшей стратегией будет вхождение в доверие, искренняя улыбка, усыпление бдительности, расчетливый обман, нанесение ударов неожиданно, исподтишка и наверняка. Также, конечно, допустимо идти на некоторый риск. Ради 20 золотых монет он вне всякого сомнения будет оправдан. И Цыс, окрыленный радостной надеждой и верой в себя, поскакал к городским воротам.

127

Покинув Гроанбург, Ронберг и Кит повернули направо от городских ворот, пересекли пустырь и вскоре оказались в лесу. Пожилой бриод ехал той же дорогой что и совсем недавно на встречу с Делающим Пыль. Он то и дело подгонял коня, в одно и тоже время страшась неминуемого финала этой поездки и стремясь как можно скорее его приблизить, ибо ожидание грядущий развязки было очень мучительным.

Ронберга бросало то в жар, то в холод при мысли о том что ждет впереди. Он понятия не имел что заготовили лоя для асива, но после жуткой гибели Хишена и стремительного исцеления Сойвина, он уже совсем не знал что и думать о металлической собаке и в глубине души сомневался что Делающий Пыль сможет справиться с этой непостижимой тварью. Но жгучее желание заполучить вожделенные шесть килограмм золота и навсегда освободиться от жизни полной тягот, опасностей и неуверенности в завтрашнем дне цепко держало его сердце. И как бы ни было ему страшно, он упрямо подстегивал коня, торопясь навстречу с той жуткой, но притягательной минутой, которая должна была, как он полагал, определить всю его оставшуюся жизнь. И он даже позволял себе мужественно думать о том что погибнет на Паучьей горе, что Делающий Пыль самодовольно переоценил себя и господин Шак, как только поймет что его завели в ловушку, уничтожит всех до кого доберется и в первую очередь того кто заманил его в неё, того кто так подло предал его. Ему казалось что эти мысли о близкой смерти делают его дух тверже и спокойнее, а его самого решительнее и отважнее. Делающий Пыль прав, новая жизнь никогда не дается даром и рискнуть придется. А там как карта ляжет. Но это были лишь слова, придуманные чувства и его снова бросало то в жар, то в холод от мысли что развязка всё ближе.

Кит держался позади всадника. Робот был совершенно спокоен и не имел насчет Ронберга никаких подозрений. Пёс уже размышлял о том как ему найти Минлу и Талгаро, как они помогут выяснить где находится резиденция герцога Этенгорского и насколько сложно будет вызволить Элен оттуда. Эти мысли были почти приятными. Кит признавался себе, что эмоционально очень устал без своей маленькой хозяйки. Очень тоскует и скучает по ней, волнуется и переживает за неё. Да, эмоции можно было отключить или хотя бы снизить уровень их интенсивности, но он не хотел этого делать в отношении Элен. И мысли о том что он скоро снова увидит её и возьмет под свою защиту находили весьма положительный отклик в его электронных нейроструктурах, говоря понятиями человеческой психики, окрыляли его.

В отсутствии Элен, Кит мало следил за окружающей обстановкой, занятый расчетами вариантов будущих событий. Когда девочка шла рядом, он тщательно инспектировал близлежащую местность на предмет чего угодно, что могло представлять для Элен хоть какую-то опасность. Столь же рьяно печься о своей собственной безопасности ему представлялось нелогичным, ибо, как он полагал, мало что на Каунаме может всерьез угрожать ему. Да, коварный судья заманил его в яму с кольями и могучие бейхоры повредили ему задние лапы. Но яма, даже утыканная кольями не причинила ему вреда. А что касается представителей местной фауны, то больше он никому из них не позволит хватать себя. Он мог уничтожить бейхоров сразу, но в тот момент такое даже не пришло ему в голову и он, руководствуясь внедренными в него принципами гуманности, хотел обойтись с ними как можно более мягко и бережно. Это была ошибка и больше она не повторится. После искалеченных ног и долгих размышлений о ликвидации Хишена, Кит несколько пересмотрел своё отношение к принципам гуманности, сочтя что им следует быть более второстепенными в формировании вектора его поведения чем прежде. Кит, как и всякий искусственный интеллект его уровня, являлся самообучающейся системой. И он твердо верил, что сделал все нужные выводы из случившегося и в будущем подобных ошибок не совершит. Но сканировать каждый камешек и кустик сейчас, без Элен, совершенно очевидно излишне. По его мнению, чтобы избежать возможных недоразумений и столкновений, достаточно смотреть под ноги и анализировать пространство на наличие быстро движущихся крупных объектов. И потому он следовал за всадником, погруженный в свои мысли и мало обращая внимания на детали вокруг.

Они пересекли лес, полный сонного послеполуденного умиротворения. Неширокая, но хорошо протоптанная тропинка весело и уверенно провела их сквозь застывшие в своем неспешном раздумье деревья и вскоре всадник и собака спускались по пологому луговому склону в покрытую сплошным массивом ярких желтых цветков балку. Всё та же аккуратная тропка рассекала просторный цветочный ковер, позволяя идти и ни о чем не заботясь любоваться этим прелестным местом. Но ни бездушный металлический робот, ни старый огрубевший солдат и разбойник, терзаемый страхом, не обратили на это ни малейшего внимания. Чуть ли не с час они двигались вдоль балки, потом свернули в темный овраг с крутыми склонами, который метров через сто превратился в каменной ущелье и неожиданно Кит обнаружил себя постепенно взбирающимся вверх по дороге, обвивающей самую настоящую гору. Но и в этот момент он не испытал никаких сомнений относительно своего провожатого и не задался вопросом почему их путь столь заковырист. Согласно внутреннему электромагнитному компасу робот видел что в общем и целом они двигаются на восток, то есть туда где Акануран, а то что их бросало то к югу, то к северу его не беспокоило.

Они поднимались всё выше. Каменистая дорога, метра в полтора шириной, справа обрывалась крутым склоном. Слева вздымалась отвесная скала, которая то отступала от дороги, то угрожающе нависала над ней. Ронберг ехал впереди в полусотни