5. Справившись таким образом с Махероном, Басс быстрым маршем двинулся к лесу, называвшемуся Иардесом, где, как ему было донесено, собралась масса иудеев, бежавших во время осады Иерусалима и Махерона. Прибыв туда, он нашел, что полученное им известие вполне верно. Прежде всего он всадниками оцепил кругом всю местность, чтобы предупредить возможность бегства; пехоте же он приказал вырубить лес, в котором скрывались беглецы. Эти действия принудили иудеев решиться на отважное дело. Так как единственную надежду на спасение сулил им еще отчаянный бой, то они ринулись всей массой с громкими кликами и напали на оцепивших их римлян. Но последние храбро выдержали натиск. При отчаянной смелости одних и неослабной твердости других, бой затянулся на довольно продолжительное время; но результат получился самый неравномерный: из римлян пало мертвыми 12 человек и только немного было ранено; из иудеев же ни один не вышел целым из этого сражения: все они в числе не менее 3000 человек были смяты, и между ними также их предводитель Иуда, сын Иаира, о котором мы выше сообщили, что он начальствовал над отрядом и спасся бегством через подземный ход.

6. К этому времени император послал предписание Бассу и прокуратору Ливерию Максиму распродать всю страну иудейскую. Нового города он не основал в ней, но оставил за собою страну в собственность[1288]. Только восемьсот выслужившихся солдат он наделил землей в районе Еммауса[1289], в 60 стадиях от Иерусалима. На иудеев же во всех местах их жительства он наложил поголовную подать в размере двух драхм в год в пользу Капитолия вместо того, что прежде тот же налог взимался на нужды Храма[1290]. Таково было теперь положение иудеев.

1. Со времени вступления в царствование Веспасиана протекло уже четыре года. Тогда над царем Коммагены, Антиохом, и всем его домом стряслась тяжкая беда. Цезений Пет, тогдашний правитель Сирии, письмом донес императору – по правде ли, или из вражды к Антиоху, не выяснено было тогда с точностью, – что Антиох вместе с его сыном Епифаном помышляют об отпадении от римлян и в этих видах уже вступили в союз с парфянским царем; необходимо поэтому напасть на них врасплох и не дать им времени на приготовления, ибо в противном случае они могут все римское царство вовлечь в гибельную войну. Не следует ему, Веспасиану, равнодушно отнестись к этому донесению, так как соседство обоих царей требует крайней предусмотрительности ввиду того, что главнейший город Коммагены – Самосата – лежит на Евфрате, так что парфяне, при известном соглашении с Антиохом, могли бы весьма легко перейти реку и найти у него убежище. Пет нашел веру и получил полномочие действовать по своему разумению. Он и не медлил: с шестым легионом, отдельными когортами и некоторыми конными отрядами он внезапно, когда Антиох ничего не подозревал, вторгнулся в Коммагену. Его сопровождали цари: Аристобул из Халкиды и Соем из Эмесы. При своем вторжении они нигде не встречали никакого противодействия, так как никто из жителей и не думал о сопротивлении. Когда Антиох получил это неожиданное известие, он не имел даже отдаленного намерения начать войну с римлянами, а решился покинуть свое царство в том положении, в каком оно находилось, и тайно бежать с женой и детьми, думая этим путем очиститься в глазах римлян от павшего на него подозрения. Отойдя на сто двадцать стадиев от города, он стал лагерем в открытом поле.

2. Пет отрядил часть войска для занятия Самосаты, что она и сделала, а с остальной частью двинулся сам против Антиоха. Но и тогда царь не дал себя склонить на какие-либо военные действия против римлян, а, оплакивая свою участь, отдался всецело на волю судьбы. Но его юным, опытным в военном деле и отличавшимся телесной силой сыновьям не было так легко покориться без боя: Епифан и Каллиник взялись за оружие. В жарком сражении, длившемся целый день, они обнаружили блестящую личную храбрость и с наступлением вечера окончили битву без всякого урона. Но Антиох и после так благоприятно кончившегося для него сражения не считал безопасным для себя остаться; он бежал с женой и дочерьми в Киликию. Этим он сам отнял мужество у своих собственных солдат: последние, предполагая, что он отрекся от престола, отпали от него и перешли на сторону римлян, не скрывая ни для кого своего упадка духа. Епифан и его свита должны были подумать о бегстве прежде, чем окончательно не лишились своих соратников; только десять всадников перешли с ними Евфрат, откуда они уже без всякой опасности следовали дальше и прибыли к парфянскому царю Вологезу, который принял их не с презрением, как беглецов, а со всеми почестями, как будто они находились еще в своем прежнем положении.

3. Антиох, спасшийся в Тарс в Киликии, был схвачен центурионом, посланным Петом, и связанный отправлен в Рим. Веспасиан, однако, не мог допустить, чтоб царя привели к нему в таком виде: он предпочел лучше выказывать уважение к старой дружбе, чем пребывать в неумолимом гневе по поводу войны. А потому, еще когда тот находился в дороге, он приказал снять с него оковы и под предлогом отсрочки его поездки в Рим оставить его в Лакедемоне; там он назначил ему значительные денежные доходы для того, чтоб он мог жить не только без нужды, но и по-царски. Епифан и его брат, опасавшиеся за судьбу своего отца, освободились тогда от тяжелых забот и душевных тревог; вместе с тем они стали надеяться и на собственное примирение с императором, тем больше, что Вологез писал ему в их пользу. Им хотя и хорошо жалось у Вологеза, но они все-таки не хотели остаться навсегда вне пределов римского государства. Император выразил им полное благосклонности уверение в том, что бояться им нечего; тогда они отправились в Рим, куда вскоре прибыл также их отец из Лакедемона. Там они остались и содержались в полном почете.

4. Об аланском народе я, как мне кажется, еще выше упомянул, как о скифском племени, живущем на берегах Танаиса и Меотийского озера. В то время они задумали предпринять хищнический набег на Мидию и еще более отдаленные страны и по этому поводу завязали переговоры с гирканским царем, ибо последний господствует над проходом, который царь Александр сделал неприступным посредством железных ворот[1291]. И вот, когда тот открыл им доступ, они многочисленными толпами напали на не чаявших никакой опасности мидян, опустошили густонаселенный, изобиловавший стадами край, не встречая нигде со стороны оробевшего населения никакого сопротивления. Царь страны Пакор бежал в страхе в непроходимые пустыни, оставив все в их распоряжение; с трудом ему удалось выкупить у них за 100 талантов попавших к ним в плен свою жену и наложниц. Удовлетворяя свою разбойничью жадность беспрепятственно и даже без меча, они продолжали свой опустошительный набег до самой Армении. Царствовал здесь Тиридат, который хотя и выступил им навстречу и дал им сражение, но тут сам чуть не попал живым в плен. Аланин издали накинул на него аркан и утащил бы его с поля брани, если бы царю не удалось вовремя перерубить мечом веревку и таким образом спастись. Варвары же, рассвирепевшие еще больше от этой битвы, опустошили всю страну и с огромной массой пленников и добычи, награбленной ими в обоих царствах, возвратились обратно на родину.