– Ты чего это, мать? – засмеялся Захар, – Ты нам эдакой кислой рожей всех покупателей отобьёшь.

– Ох, Захарушка, не могу, тошно мне чего-то, сердце беду чует… Поедем домой!

– Да ты что, Авдотья? Ведь только дело пошло! Куда ж мы потом всё это? – Захар обвёл рукой телегу, тяжело гружёную плодами их долгого и тяжкого крестьянского труда.

– Всё понимаю, Захар, но и ты пойми, чует мое сердце, случилось чего-то дома.

– Да чего ж там случится-то может? Старшие дома с Кузьмой.

Замолчала Авдотья, как мужу перечить? Торгует, а сама всё с беспокойством вдаль глядит, чтой-то там дома делается?

Прошло время, наконец не выдержала Авдотья:

– Не могу больше, Захар! Запрягай лошадь! Беда дома!

Глянул Захар на супругу, а она белее снега, губы трясутся, сам испугался. Кто его разберёт это бабье чутьё? Поди и вправду что случилось там? Запряг лошадь и поехали они в деревню. Авдотья всю дорогу молчит, только губы шевелятся, молитву читает. Наконец показались вдали родные крыши. Вглядывается Авдотья с тревогой вдаль, и вдруг видит – дым чёрный столбом. Ахнула она, с телеги спрыгнула, кинулась бегом.

– Да куда ты? Садись! – кричит ей Захар, тут уж и он понял, что беда случилась.

Погнали они лошадь во весь дух, понеслись, что есть мочи, как только Бог уберёг, да телегу не свернули набок. А как подъехали к избе и увидели – пожар тут был, народ толпится, переговариваются. Подскочили Авдотья с Захаром к людям:

– Где? Где они? – кричат.

– Здесь они, всё хорошо! – кричат в ответ.

Обняла Авдотья старшеньких, Кузьку на руки подхватила, а сама ревёт, слезами обливается:

– Детушки мои родимые! Живы, слава Богу!

Подошёл дед Трофим, успокоил Захара:

– Ничего, не сильно обгорело, быстро мы успели пламя-то потушить, к холодам подправим избу, не горюй, главно робяты живы!

Захар и не горевал, он обнимал жену и детей и плакал, не стыдясь своих слёз. А ведь Авдотья звала его домой! Эх, он…

– Спасибо тебе, дед Трофим, спасибо, люди добрые, – поклонился Захар люду деревенскому, – Кабы не вы!

***

Вечером, успокоившись, Авдотья с Захаром допытывали ребятишек, что же произошло. Нехотя признались Васятка с Ванюшкой, что сами виноваты.

– Мы гулять захотели, а Кузька ревёт, дома хочет играть, мы и оставили его, – понурив голову поведал Ваня.

– А там в печи угольки оставались красненьки, – продолжил Вася, – И Кузька с ними поиграть решил, вытащил несколько на пол, а там ветошка лежала, ну и загорелась, а после по полу пошло…

– Мы как дым увидали, домой побежали, а тут не зайти в сени уже. Тут и дядька Митяй прибежал, голову рубахой накрыл и в избу. Долго Кузьку искал, он ведь испугался и под лавку залез, насилу его дядька Митяй нашёл, говорит, хорошо, что кот истошно орал, только по тому воплю и понял он куда ползти. Так-то ни зги не было видно.

– Какой кот? – не поняла Авдотья, – Мурка наша?

– Не, не Мурка, наша Мурка махонькая, а этот здоровый был, серый, полосатый, во-о-от такой котище! – показал Васятка, распахнув руки, – Он на крыльцо выскочил, а за ним следом дядька Митяй, а кот всё орёт – мяу да мяу, а как дядька Митяй с Кузькой на руках вышли из избы, так кот-то и пропал, вывел их, значит, из огня-то.

Переглянулись Авдотья с Захаром, посмотрели друг на друга долгим взглядом, а после велели ребятам спать ложиться.

Избу-то к холодам подправили, зажили лучше прежнего, а Авдотья с той поры стала в запечье молока оставлять блюдце да каши ложку. И ведь съедал кто-то кашу-то…

Лес кукол

Случилась эта история лет двадцать назад. Ребята с филфака тогда практику проходили, ну и отправили их в деревню одну, находилась она в самой глубинке российской земли. Но оттого их туда и определили, что жили там одни древние старики, а следовательно практика могла получиться богатой на материал, фольклора и быличек всяких здесь хоть отбавляй.

Поселили студентов, а было их пятеро, у бабы Дуни, миловидной, крошечной старушки, глядя на которую поражался – и в чём только душа держится. Однако душа не только держалась, но и весьма активно боролась за эту жизнь. У бабы Дуни был немаленький огород и две козы в придачу.

С огородом, правда, дети помогали, приезжая на выходных из города, а вот с козами баба Дуня воевала сама, косила для них сено прямо за домом, благо луга начинались тут же, так как дом стоял на отшибе, доила, кормила и вообще ухаживала за ними, как за родными внуками. А по вечерам доставала баба Дуня из «шкапа» старую гармонь, выходила к воротам, садилась на лавку и давала бесплатные концерты – вспоминала молодость, как она сама говорила.

Студенты за два дня пропололи баушкин огород, а после принялись за свой непосредственный труд – собирание фольклора. Целую неделю ходили они по домам и вели с местными задушевные беседы. Много всякого понарассказывали им старики, всё было записано в толстые тетради и уложено в дорожные сумки.

И вот, когда все истории, пожалуй, были пересказаны, а впереди была ещё целая неделя практики, решили студенты пойти в поход в местный лес. Недалеко, конечно, чтобы не заблудиться. С вечера собрали съестных припасов, воды, спичек, соли, палатку, предусмотрительно захваченную из города, компас, конечно же, и с утра двинулись в путь, пообещав бабе Дуне вернуться на следующий день к вечеру.

Лес звенел на все лады, пели птицы, светило солнце, настроение у всех было радостным – впереди студентов ждали каникулы, развлечения и отдых. Вскоре хорошо заметная тропа начала сужаться, а после и вовсе пропала, но никого это не смутило, поскольку всё было ожидаемо, кому тут особо в лес-то ходить? Молодых в деревне практически не было, самому юному жителю было за шестьдесят.

Ребята шли, переговариваясь о том и о сём, вспоминали забавные случаи из своей жизни, обсуждали преподавателей и однокурсников, и делились планами на предстоящие каникулы. Вскоре впереди замаячил просвет меж деревьями и туристы решили сделать привал. Спустя час компания двинулась дальше. Так потихоньку молодые люди уходили всё дальше от деревни, однако лес был светлым, лиственным, погода хорошей, а компас работал исправно, поэтому решено было пройти ещё немного вперёд.

Вскоре начало смеркаться и ребята решили, что пора устраиваться на ночлег, ну а утром двигаться в обратный путь. На небольшом пространстве, свободном от леса, между двумя елями поставили палатку и развернули лагерь, к тому же рядом было озеро, где можно было умыться и вымыть руки. Пока трое человек устраивали всё в лагере, двое остальных отправились за хворостом, чтобы разжечь костер. Уже стало довольно темно, так как лес здесь был гуще и больше росло хвойных пород.

Всё было отлично. Как вдруг двое тех, что ушли за хворостом, прибежали с криками обратно, перепугав всех. На вопросы о том, что случилось, парочка ответила, что это лучше увидеть воочию. И вся компания двинулась в ту сторону, куда показывали испуганные товарищи. То, что открылось их глазам, выглядело и вправду пугающе.

На круглой ровной поляне, где росла низкая густая трава, стояли по периметру деревья, и на каждом стволе были привязаны младенцы, так сначала показалось всем. Ужас охватил собравшихся. Парни подошли поближе, чтобы понять, что же здесь произошло, и рассмотрев как следует, выдохнули и крикнули девушкам, что это всего лишь куклы.

Девушки решились подойти и тоже посмотреть на всё своими глазами. На стволах деревьев, белея на тёмном фоне коры белыми тельцами, на уровне человеческого роста, висели куклы. Это были пупсы, очень похожие на настоящих детей. Иные были прибиты гвоздями, другие привязаны верёвкой, третьи просто воткнуты между веток. Одежды на куклах не было. У некоторых частично или полностью отсутствовали конечности, у других были разорваны животы и обнажены «внутренности», в которых