— благодарная улыбка продолжающей радоваться ощущению собственной полезности Виталине. — Матерились они знатно.

— Грузины, — подтвердил он. — Судя по наколкам — воры.

— Отстой, — расстроился я. — Вот что за абсурдный мир, где, извините, «авторитетные люди на сходке порешали Ткачева на перо за беспредел посадить»? Я же пионер, мать его!

— А ты откуда про сходку знаешь? — вытаращил на меня глаза КГБшник.

Вилка сдавленно хрюкнула.

— Понятно — кто-то стуканул ворам, что существует необычный мальчик, который заставит Самого Главного Вора сдать общак. В Одессе сколько нашли? — спросил я, прекрасно зная ответ.

— Три с половиной миллиона в рублях и золоте, — ответил решивший перестать удивляться дядя Гена. — У этого побольше должно быть — как-никак, специализация.

— Безопаснее будет улететь в Москву, — без энтузиазма предложила Вилка.

Я покачал головой:

— Потеря лица и убеждение бандитов в том, что метод рабочий — немножко постреляй, и мальчик сбежит, роняя кал.

Сотрудники Комитета Государственной Безопасности грохнули.

— Мне бы на трупы посмотреть, может узнаю кого, — проявил дальнейшую инициативу.

— Сереже почти все можно, — коротко обрисовала мои полномочия Виталина в ответ на вопросительный взгляд дяди Гены.

И какое замечательное тепло в голосе, когда она произносит мое имя! Наконец-то окончательно уверилась товарищ лейтенант — не фигней страдать приставлена, не в наложницы, а на самом деле оберегать невероятно ценное достояние Родины, как бы нескромно это не звучало.

Посмотрел трупы — головы у всех целы, а тела успели накрыть брезентом.

— Вот эти двое из списка, — потыкал пальцем в двух средних. — Этот на странице 23, второй снизу ряд, третий справа. А этот — страница 42, третий сверху ряд, но такая же третья справа позиция.

Вилка кивнула и пошла к телефону-автомату, а меня повели к машине «скорой», где дяденьки-фельдшеры посветили в глаза, позадавали вопросы, чисто на всякий случай измерили температуру с давлением, и вынесли вердикт — здоров!

— Велели передать, что можешь сам решать, что делать дальше, — порадовала новостями вернувшаяся Виталина.

— Потрясающе! — одобрил я. — Где еще настолько качественно соблюдаются права ребенка, как в СССР?

Народ вежливо хохотнул.

— Поехали тогда к гражданину вору, а потом в гостиницу, подписывать фотки и спать. По плану, в общем.

— Хорошо, — с улыбкой кивнула она и озадачила дядю Гену. — Нужны машина и водитель.

— А со мной поехали, — решил он и повел нас к черной «Волге».

Из «нашей» украсившейся многочисленными оспинами и лишившейся стекол Чайки тем временем пара милиционеров выгружала изрядно пошинкованные картечью цветочки. Подошли, забрали Вилкину сумочку и обменяли немного истраченный магазин на новый, заодно вопросов кобуру — девушка решила ходить вооруженной до конца неожиданно усложнившейся акции.

— Осталась мама без подарков, — вздохнул я.

— И я без цветов, — намекнула Вилка.

— В становлении, — таинственно подмигнул я ей и глубокомысленно заметил. — Бандиты используют дробовики, потому что нифига стрелять не умеют.

— В США гангстеры по такому же принципу пользовались автоматами Томпсона! — не менее глубокомысленно добавила немножко вошедшая во вкус голливудщины Виталина.

— Звучит разумно, — признал дядя Гена и повез нас в ночь.

Следом выехала милицейская машина. Конвоирует кровавый режим, не хочет ценную собственность потерять. Миновав десяток кварталов, добрались до полуразвалившейся избы-пятистенки, около которой был припаркован целый «ЗиЛ» с солдатиками. Узнали. И про стрельбу уже узнали — сочувствуют, по плечам аккуратно хлопают, говорят какой я молодец. Ну любит Сережку народ! Придется оправдывать.

Преисполнившись, вошел в много лет старательно прокуриваемое, словно покрытое тонким слоем табачного пепла, крайне бедненько обставленное в стиле «алкаш сельский, не до конца опустившийся» жилище вора с громким прозвищем Капкан. Как и положено, являл он из себя высокого, тщедушного лысого мужика с полным ртом «рыжья» и татуировками по всему телу — сидит на табуретке за столом в одних трусах, бедолага, руки в наручниках лежат на столешнице. Рядом — двое «родных» дядей и БХССник.

— Здравствуйте, гражданин Капкан, — сразу перешел я к делу, уселся напротив и спросил. — Вам с пионерами общаться не западло?

— Не западло, — фыркнул он. — Да не о чем!

— Сдаете ухоронки, общак, и я организую вам пост лесничего где-нибудь очень далеко в Сибири. Старушку в пару найдем вам, будете в уюте да достатке на фоне природы старость коротать, а не в этой халупе, — обвел руками крайне удручающую обстановку, заметив деловито пробежавшего по стене таракана. — Будете куролесить — заменим на расстрел, вас в тюрьме все равно за общак зарежут. Ну а откажитесь — расстрел сразу.

— Это че за пионер вообще? — обратился пациент к Андрею Викторовичу.

БХССник демонстративно проигнорировал. Я показал корочку.

— Это ты вот этим фраеров «раскалываешь»? — гоготнул вор, наконец-то подтвердив понимание ситуации. — Мне твоя ксива до одного места, пионер.

— Понимаю, — вздохнул я. — Тогда придется пойти по долгому и очень трудному для всех присутствующих пути.

— Слышь, мусор, вы че, пионеров запугивать учите?

— Дядь Петь, дядь Вить…

Ворюга гоготнул.

— …Андрей Викторович, Виталина Петровна, я — хороший человек с твердыми моральными ориентирами, и, простите за нескромность, вы все это хорошо знаете.

— Знаем, Сережка, — благожелательно кивнул дядя Петя.

Заранее согласованная заготовка же!

— И мне все, что произойдет дальше, не принесет ни малейшего удовольствия. Я — совершенно не садист, и у меня большой уровень эмпатии. Людей, извините, чувствую — иначе книжек и песен хороших не напишешь. Но этот воняющий гражданин с удивительно холеными ногтями, — указал на пациента. — Совершенно очевидно виновен и совершенно очевидно знает многое. Разумеется, времена Лаврентия Павловича Берии давно прошли, и система, как никогда, должна уметь прощать, но ведь прощение нужно заслужить! Гражданин Капкан, очень ваш прошу — расскажите все по-хорошему, — жалобно попросил грустный мальчик пожилого вора.

— Вы вообще, красные, попутали? — прошипел ворюга и бахнул наручниками по столу.

— Виталина Петровна, у вас вроде были пассатижи? — спросил я.

— Есть, — кивнула Вилка и достала из сумочки новенький экземпляр с покрытыми синей изоляцией ручками.

— Спасибо. Дядя Петя, дядя Витя, я не в праве просить вас подержать руки не желающего вставать на путь исправления гражданина Капкана, но очень прошу вас зафиксировать его понадежнее. Все происходящее — целиком и полностью на моей