– То же, что и раньше. Воевать не воюя. Перейти границу и начать медленное продвижение по Восточной Пруссии[2]до первого серьезного соприкосновения с противником. После чего тут же начать маневрирование и отступление, – уверенно заявил Румянцев.

– Апраксин способен осуществить подобное?

– Д-да, ваше величество. Ему это по силам, – с заминкой, нехотя вынужден был признать Румянцев, но все же решил не сдаваться так легко. – Однако я должен заметить, что в этом случае потери армии могут быть весьма значительными.

– Насколько значительными? – Петр откинулся на спинку кресла, продолжая сверлить генерала внимательным взглядом.

– Этого я сказать не могу. Разве только добавить, что Степан Федорович способен хорошо организовать гарнизонную службу, но не так хорош в руководстве войсками на марше и не всегда способен своевременно оценить обстановку. А в таких условиях это является основополагающим.

– Но ведь есть штаб Лифляндского корпуса, являющегося костяком штаба армии.

– Мы-то есть. Да только кто же станет нас слушать. Командующий не терпит возражений и тем паче указаний на его промахи. Я бы не доверил ему армию на марше и уж тем более в сражении.

– То есть ты предрекаешь поражение нашей армии?

– Не поражение, ваше величество, а значительные потери. – Румянцев даже непроизвольно выставил перед собой руки в отрицающем жесте.

– А ты смог бы устроить это с меньшими потерями?

– Думаю, смог бы, ваше величество. До прибытия Апраксина мы с Сергеем Иннокентьевичем неплохо подготовили полки и в значительной мере сумели отработать взаимодействие между ними. Так что армии вполне по силам загонять пруссаков в бесплотных попытках сойтись с нами грудь в грудь.

– Что же, Петр Александрович, поздравляю тебя с генерал-лейтенантом. Вот указ о твоем назначении на должность командующего армией. Две недели тебе на то, чтобы взбодрить войска и перейти границу. Ну а мы посмотрим, как это вообще возможно, воевать не воюя. Да еще чтобы у всех сложилось впечатление, будто ты всеми силами стараешься сломить хребет прусской армии.

– В лепешку расшибусь, а доверие оправдаю, ваше величество.

Сказать, что в душе новоявленного генерал-лейтенанта трубили фанфары, это не сказать ничего. Он едва сдерживал свою радость от осознания того, что экзамен выдержан успешно и он наконец ступил на следующую ступень.

Теперь оставалось оправдать доверие императора. Ну да с этим он как-нибудь сладит. Если бы ему приказали сломить хребет Фридриху, опираясь только на наличные силы, а больше Россия выделить просто не в состоянии, тогда да, пришлось бы худо. А так-то. Немного показной нерешительности, чуть-чуть бестолковости при хорошо налаженной разведке, и дело в шляпе…

– Что скажешь, Иван? – проводив взглядом вышедших из кабинета офицеров, поинтересовался Петр у Туманова.

– Скажу, что попробую подсунуть ему одну особую роту. Оно и ребяткам боевой опыт не помешает, и армии от них будет несомненный толк. При таких задачах ему нужна будет хорошая разведка, чтобы его, не дай бог, не застали врасплох. Так что и Канцелярии хорошо, и ему польза.

– А не слишком оголяешься? В Вест-Индию отправил целую роту, теперь в европейский поход хочешь пристроить.

– Так ведь мы начали формирование новой роты. Капитан Лавров с его ребятками уже, считай, отрезанный ломоть. Обратно не ждем. А новеньких натаскивать нужно, как, впрочем, и старичков.

– Ну тебе виднее.

В этот момент дверь распахнулась и в кабинет ворвалась Анна. Не степенно вошла, что было ей свойственно, а именно влетела вихрем. И потом, не позволяла она себе прежде подобного, всегда посылая Василия упредить о ее приходе. А тут…

Ну в этом можно было не сомневаться. Нет, Иван вовсе не пасовал перед своей младшей сестрой. Его вообще трудно было взять на испуг. Просто он терпеть не мог семейных размолвок и скандалов. А тут все было за то, что грядет настоящая буря. Ну и зачем ему эти дрязги? Тем более он ничуть не лукавил, когда говорил, что не в состоянии в чем-либо переубедить сестру, вышедшую из-под его опеки задолго до замужества.

Он предпочел ретироваться настолько быстро, насколько позволяли приличия. Разве только за дверью сделал знак Василию, чтобы тот держал народ подальше от кабинета. Тот в свою очередь жестами заверил, что все прекрасно понял.

– Что это значит, Петр? – Анна разве только молнии из глаз не метала.

– Если ты объяснишь, о чем речь, то, возможно, я тебе отвечу, – поднимаясь с кресла со счастливой улыбкой на губах, заверил император.

– Буквально только что ко мне подошел Александр и заявил…

– Только что? Странно. А как это он тебя так быстро нашел, он ведь еще недавно был у меня, – сбивая ее с решительного настроя, искренне удивился Петр.

– Я как раз вернулась из инспекторской поездки и была в Аничковом дворце. Да какая, собственно, разница…

– Действительно, никакой, – приблизившись к ней вплотную, заверил Петр.

Анна была слишком возбуждена, а потому не сразу сообразила, что из атакующей сама превратилась в объект атаки. Как-то уж слишком быстро Петр навис над супругой, роста которой едва хватало до его плеча. Мгновение, и она оказалась в его объятиях. Еще одно, и он впился в ее уста. Оно бы… Да бог с ним, никуда он не денется.

Господи, уж сколько лет женаты, а Петр все тот же пылкий и влюбленный мальчишка. И ведь ни разу за эти годы не изменил. Она это точно знала, хотя периодически и мучилась от ревности. Ничего не поделаешь, она была жуткой собственницей. Конечно, она зла. Но как можно оттолкнуть любящего человека и уж тем более любимого?

– Петя, дверь, – все же высвободив уста, выдохнула она.

– Там Василий, он надежнее сотни запоров, – лихорадочно стремясь добраться до нежного белого тела и переполняемый страстью, все же нашелся с ответом император.

Вот же. Ведь хотел только отвлечь супругу от дурных мыслей и получить передышку. Ну не был он готов к этому разговору. Не ожидал, что все так скоро случится. Анна вообще должна была вернуться только завтра. Но стоило только прижать к себе жену, вдохнуть ее дурманящий аромат, как голову тут же сорвало и в ней осталась только одна мысль. Н-да. Нет, не зря все же подданные беззлобно потешались над любвеобильностью своего императора и его большой семьей…

– Петя, а тебе никто не говорил, что твой диван жутко неудобный? – смотрясь в зеркало и приводя себя в порядок, поинтересовалась Анна.

– А кто бы мне это сказал? На нем, кроме меня, никто даже не сидит. Стульями обходятся. Когда-никогда я прилягу отдохнуть. Но по мне, он вполне даже нормальный, – растерянно пожимая плечами, с наивной непосредственностью ответил он.