Теперь машина пусть и не до конца очищена, но доказать её участие в поджоге с местным уровнем криминалистики — невозможно. Одежду свою и инструмент надо срочно закинуть в свою пещеру и что-то найти будет вообще нельзя.

На часах было половина восьмого утра, когда я в очередной раз рассеянно огляделся, сел за руль и переместился всё в тот же частный сектор.

Лошадь, которая тащила телегу с дремлющим мужичком за вожжами, всхрапнула, увидев моё появление из ниоткуда, но хозяин сквозь полудрёму подёрнул вожжи и пробурчал несколько успокаивающих слов.

Стараясь лишний раз не выезжать на центральные улицы, постепенно добрался до офиса, у входа в который меня уже поджидал Джо.

— Тебя не было дома⁈ — с лёгким упрёком то ли спросил, то ли сообщил мне он.

— Знаю, — простодушно развёл руками я. — Ну да, не было. Говорил же, свидание у меня было, с девицей… Э… Эдурадина её зовут. Что ты пристал, дома не ночевал, устал очень.

Джо с сомнением принюхался, но возражать не стал.

На противоположной стороне улицы я заметил дёргано и суетливо вышагивающего Скоморошинского в сопровождении его полноватого юриста. Шли они, надо думать, ко мне в гости.

— Ладно, мне работать пора. А вообще сейчас на почту поедем. Конвертик один отправим.

Пока Скоморошинский, полностью сосредоточенный на своём деле, в котором он сделал разворот от «Мой любимый юрист, самый ценный человек в моей жизни, да я всё для тебя сделаю» до «Чего тебе надо, смерд? Какие сто тысяч, держи сто рублей и не забудь поклониться в пояс», я перепроверял комплект документов по подаче иска на компанию «Грюнк».

Что ж, допустим, на почту мы пока не едем. Я забыл такую незначительную деталь, как подписи и печати, то есть, сначала надо валить к Канцлеру.

…

Дверь со зловещим дзеньком распахнулась и ко мне в офис ворвался гневный Скоморошинский, в кильватере которого следовал запыхавшийся юрист Евгений.

— Адвокат Филинов! — он произнёс это как Филинофф, словно я был водкой из девяностых, — Вы по какому праву! Да я Вас сгною. В кнуты! Вы украли! Похитили! Преступление века!

— Охолоньте, Алексей Алексеевич, а то Вы так врежете дуба, не успев заплатить мне.

— Да как Вы смеете! — Скоморошинский в негодовании прыгал и махал руками, как буйно помешанный.

— Имею обыкновение сметь! — я сложил комплект по фирме «Грюнк» в портфель и принюхался к своему костюму. Хотя запах от химикатов и от пожара обретался только на моём не вполне отмытом теле, но всё-таки пробивался сквозь одежду. И вообще, я чувствовал себя не выспавшимся и грязным. — Что-то ещё? Что-то по существу.

В двери показался внешне спокойный Джо. Вообще, в его обязанности входила охрана моего тела, так что перфоманс, который тут показывал Скоморошинский, его слегка напрягал.

— Вы вор. Вы украли паровоз. Этот вонючий немец отказался мне даже показать документы, сказал, что отчитывается только перед фискальщиками. Я к ним ходил, они заверили, что решение хотя и оспорили, у них возникла неопределённость, и они мне платежи зачли. Так что я могу идти.

— Ну и чем Вас это не устраивает?

— Идти? Куда мне идти, без паровоза?

— В банк, — спокойно ответил я и посмотрел на часы. Канцлер уже открылся. А на Чёрном рынке есть, насколько я видел, общественная баня, причём не одна. На той, что возле входа, было написано «баня без услуг интимного характера — только помывочная».

— В банк. Зачем мне в банк?

— За деньгами для меня. Алексей Алексеевич, дорогой. Когда Вы прекратите психовать и начнёте по прямому назначению использовать мозг, то я Вам могу сказать, что паровоз я действительно переместил. Теперь он под моим контролем.

— Украли, украли! Вор. Посажу, — потеряв весь запал, обречённо выдохнул он и присел на стул.

Джо с иронией посмотрел на него, потом на Евгения, причём, смотря на последнего, он сжал руку в кулак и надавил им же себе на лицо, так что пара костяшек его руки звонко щёлкнули. Пухлый юрист ощутимо вздрогнул. По-моему, Джо таким образом немного озорничал.

— Нет, не украл. Кража — это незаконное изъятие, а у меня есть законное основание.

— Какое?

— А такое. Статьи триста пятьдесят девять и триста шестьдесят. Редкие нормы, вряд ли мой коллега их читал, но они там, то есть, в гражданском кодексе, есть. Удержание — есть право удерживать у себя вещь должника, покуда он не уплатит долг, при условии, что удерживаемая вещь попала ко взыскателю законно.

— Законно!

— Ну да, паровоз попал ко мне в порядке исполнения мной моих обязанностей. А потом внезапно оказалось, что мой клиент решил кинуть меня через кое-что коленом, наивно полагая, что он умнее и хитрее меня.

— Я так не думаю, а действую по закону.

— Да на Вас клейма ставить негде. Только это не моё дело, что Вы кинули государство на ввозную пошлину и даже поимели за это судимость. Вы уже заплатили государству, Вы заплатите и мне. Иначе я вполне себе законно буду удерживать паровоз. Там, кстати, есть ещё примечание к статьям, я вправе его продать по рыночной стоимости и возместить себе Ваш долг. Вдобавок ещё неустойка начала набегать, уже пару дней как.

— Как продать? Я подам на Вас в суд. Он же несколько миллионов стоит. За долг в сто тысяч? Я Вам через полтора месяца всё отдам! Слово купца!

— Вы знаете, пока он был у фискальщиков, его рыночная стоимость могла чуточку упасть. Я ведь могу провести рыночную оценку и вполне может оказаться, что он стоит целых сто пятьдесят тысяч! Возможно. Знаете, прямо завтра и пойду к знакомому неподкупному оценщику, который мне даст такое заключение.

— Это ложь! Клевета!

— Документ с подписью эксперта?

— Я сделаю своё заключение, на десять миллионов! На сто!

— У Вас на меня денег нет, а Вы тут замахнулись. Да и как Вы его сделаете, если физического доступа к технике у Вас нет.

— Так скажите, где он?

— Ага, щас, неси седло, — процитировал я мультфильм про Змея Горыныча, которого он заведомо не видел, но меня это мало волновало. — У Вас два месяца и неустойка уже капает. Было приятно иметь дело. Представьте, сколько отката я могу получить при продаже по документам за сто пятьдесят? Красота, мне