– Ну и видок! Болеешь, что ли? – ужаснулась Нинон.

М-да, когда раздавали такие человеческие качества, как деликатность и такт, Нинон явно находилась в другом месте.

– Могла бы и не заметить! – укоризненно сказала Лайза.

– Этот тухлый взгляд не заметить невозможно! Что стряслось, моя радость?

– Сафронова, неужели я так плохо выгляжу?

– Даже еще хуже! – ответила добрая Нина.

– Зато ты у нас цветешь! – усмехнулась Лайза.

Нина и в самом деле была при полном параде: безупречный макияж, серый брючный костюм, каблуки – не придерешься. Но бог с ним, с макияжем и каблуками, Нинон вообще исключительно красивая женщина. И даже более того, в ней чувствуется порода! Порода – это когда руки удивительной красоты, и тонкие длинные пальцы, и шея лебединая! Лайза всегда восхищалась аристократизмом подруги и, смеясь, повторяла: «Вы, Нина, королевишна, не то что я – дворняжка!»

Нинон кивнула:

– Мне по специальности положено хорошо выглядеть. Стараюсь, можно сказать, из последних сил!

– Пока получается.

– Спасибо за комплимент. Так все-таки, что у тебя случилось?

Вздохнув, Лайза сообщила:

– Я рассталась со Стасом!

– И только-то? – хмыкнула Нинон.

– А разве мало?

– Для того чтобы так убиваться, по-моему, недостаточно! Тоже мне горе!

Лайза задумчиво побарабанила пальцами по редакторскому столу и неожиданно спросила:

– У тебя выпить есть?

– Бухарина, ты меня удивляешь!

– Нина, дорогая, давай обойдемся без нотаций.

Нинон кивнула:

– Хорошо. Коньяк подойдет?

– Вполне.

Нина достала бутылку и рюмки.

За коньяком последовал драматический рассказ Лайзы о событиях последних дней. Закончив, она спросила:

– Вот скажи, по-твоему, я правильно сделала, послав его куда подальше?

– Мне-то откуда знать? – пожала плечами Нинон. – И вообще… Послала и послала! Забудь! Началась новая жизнь! Кстати, позволь тебя спросить, чем ты ее заполняешь?

– Слезами, соплями, таблетками и обжорством! – честно призналась Лайза. – В лучших традициях Бриджит Джонс!

– Бухарина, – строго сказала Нинон, – кончай ты с этим делом!

– Легко сказать! А чем мне заполнить пустоту? Когда ничего, совсем ничего не хочется! И сам себе не рад!

– Подожди, Бухарина, у тебя ничего не поймешь. Вот ты говоришь, что инициатива разрыва исходила от тебя?

– Ну!

– А чего тогда сейчас с ума сходишь?

– Понимаешь, я не думала, что Стас к этому так отнесется… Сдастся без боя и даже не попытается меня вернуть!

– Ты надеялась, что он будет тебя уговаривать, валяться в ногах и угрожать суицидом? – рассмеялась Нинон.

– Что-то вроде этого, – пробурчала Лайза.

– Понятно… Иными словами, ты его на понт брала?

– Нина! Роскошная женщина, главный редактор! Фи, что за уголовный жаргон? Сразу на понт! Просто хотела проверить, чего все это стоит!

– Ну и чего?

– Три копейки!

– Дорогая моя, ну и очень хорошо, что ты это сейчас поняла! Грустно было бы выяснить сей факт, прожив с человеком лет тридцать, когда вся жизнь прошла и ты уже никому на фиг не нужна.

В дверь постучали, и в кабинет вошла секретарь Ольга.

– Нина Сергеевна, – начала она, но, увидев бутылку коньяка на столе, испуганно замерла.

– Да, – хихикнула Нина, – пьем! В рабочее время! Сущий разврат! Чего тебе, моя радость?

– Финансовый отчет, – Оля протянула документы.

– Мерси, – кивнула Нинон. – Слышь, Оля, у тебя как с личной жизнью?

– Я месяц назад вышла замуж, – стеснительно ответила Ольга.

– Ну и как?

– Спасибо, все хорошо.

– Тогда свободна, – махнула рукой Нинон. – У нас женские беседы о том, как все плохо! А тебе пока, стало быть, рано вступать в наш клуб!

Ольга ушла.

– Еще по пятьдесят? – подмигнула Нинон.

– Давай!

– За твою свободу и независимость!

Выпив, Лайза вздохнула:

– Свобода, равенство, братство! Тебе хорошо рассуждать! Живешь со своим замечательным Виталием и независимости небось не хочешь?

– Не хочу, – честно призналась Нинон, которая была совершенно счастлива в браке.

– Вот видишь! Одиночество – сложная штука, особенно когда ты женщина и тебе тридцать!

– Какие проблемы? Позвони Стасу, верни его!

– Зачем? Что это изменит? Ну будем еще восемь лет терпеть друг друга!

– Чего же ты хочешь, Бухарина?

– Любви!

– А со Стасом у вас, значит, ее не было?

– Выходит, так.

– Что же вас связывало?

– Привычка, страх одиночества!

– Ну и слава богу, что вы расстались! А любовную хандру древние греки советовали лечить прогулками, вином и совокуплением! Вот тебе чудодейственный рецепт!

– Вином! – усмехнулась Лайза. – Ну вон и так «хорошо сидим», в смысле коньяк пьем! Совокуплением?! А с кем трахаться-то, Нинон? Так, чтобы не противно было? Не до высоких, конечно, идеалов, но чтобы потом уважение к себе не терять!

– А ты не думай об идеалах! Считай, это просто полезно для здоровья!

– Ну ты даешь! Так рассуждать, и до мышей дотрахаться можно!

– Чего-чего? – тоненькие брови Нинон удивленно поползли вверх.

– Того! Анекдот такой есть… Семья: отец – метр пятьдесят, мать – метр сорок, сын – метр тридцать приводит невесту метр двадцать. Отец посмотрел и говорит: «Эдак мы скоро и до мышей дотрахаемся».

Нинон заколыхалась от смеха:

– Ну, Лиз, ты даешь! А при чем здесь это?

– А при том! Неохота дотрахаться черт знает до чего!

– Молодец, похвально! Ну а как насчет сердечного влечения? Чтобы, значит, в удовольствие?

– Вот! Здесь и кроется проблема! Мой смутный объект желаний! Он идеален и прекрасен и, боюсь, в реальной жизни не встречается!

Нинон вздохнула:

– Сложная ты женщина, Бухарина! А меж тем как журналист глянца давно должна была бы усвоить – не надо искусственных сложностей! «Надо быть ближе к народу», и тогда, как говорится, «народ к тебе потянется». Я о мужиках говорю, поняла?

– Поняла. Так это как раз про метр двадцать история!