– Размечтался! А твоих сопливых двойняшек я сама буду воспитывать?!

– С чего это они будут сопливые, при такой-то матери? – еще больше заулыбался обездвиженный в ногах парень. – И вообще: неужели ты уже полностью уверена в нашей двойне?

– Может, ты помолчишь?! – раздраженным вопросом ответила Дана. – Мешаешь мне сосредоточиться! – Хотя уже через пару вздохов пробормотала шепотом: – Что-то есть, но никак не могу рассмотреть конкретно.

– В моей спине? – притворно округлил глаза раненый.

– Дурак! Я по поводу наследника твоего баронства! И следи за темой моих вопросов! – Так и продолжая сердиться, она ткнула пальцем в некоторые точки на ногах Петра: – Что чувствуешь?

– Да что тут чувствовать? – стал рассуждать тот, одной рукой поглаживая экипировку Даны в районе коленки. – Наши семейные фишки еще себя ни разу не подводили. Двойня – и то сразу. А значит, и твое баронство пойдет в наследство.

– Я тебя сейчас придушу! – зашипела черноглазая целительница. – Ты щипки и тычки мои по ногам чувствуешь?

– А… Извини, я тут о другом подумал, обрадовался. Нет, ничего не ощущаю.

– М-да. – Женщина в раздумье помассировала свои щеки.

– Да ладно тебе заморачиваться, – показывал чудеса стойкости Петруха. – Отбегался так отбегался. Дайте мне автомат.

– Я те щас как дам! – Дана вновь сорвалась на ругань. Но на этот раз оборвала себя очень быстро и перешла на спокойный, деловой тон: – Курт, мне надо две ровные палки длиной не менее метра. Найдешь три – тоже не обижусь. Сильва, снимаем с него всю тяжесть и цепляем на нас. Накидка у тебя?

Немец сразу бросился чуть выше, к редким сосенкам на более пологом отрезке земляного участка между скал, тогда как подруга достала из своего рюкзака сложенную в пластину пленку. Необычайно прочная и непромокаемая, она могла служить прикрытием от влаги в любую непогоду. Вдобавок могла менять цвет в пределах восемнадцати радужных смешений и оттенков. В иных случаях она прекрасно служила и для внешней маскировки. Но сейчас лучшей основы для носилок не придумаешь.

Курт потратил на вырубку заказанных палок минут десять, и все это время митинг и споры в егерском полку не останавливались. Как и целительница не прекращала опять возобновленного ею лечения. Правда, при этом насильно введя Петруху в сон. Слишком уж он ерничал, старался шутить, отвлекая ее от концентрации необходимых усилий. Разве что сама, после навеянного наркоза на пациента, ворчала еле слышно:

– Тут и так ничего не умею, так еще и он зубоскалит. Все ему хаханьки да хихоньки, а мне каково вдовой оставаться? Или еще чего похуже, с инвалидом до конца жизни мучиться! Да я его лучше сама придушу!

– Что-то ты совсем из себя чудовище делаешь, – с укором приструнила ее подруга, прислушивающаяся к бормотанию вполуха. – Что, так все серьезно?

– Вроде как. Три позвонка смяты. Как он вообще от боли не орал? Хотя вообще-то здесь и не такое лечить должны, да и сама чувствую, могла бы справиться со временем, только опыта никакого.

Тут опять заговорил граф Стредери:

– Кажется, их командир решил сам переговорить с нами. Причем двигается один, без сопровождения. Скорее всего, хочет окончательно удостовериться в вашем магическом уровне, госпожа. А может, сравнить желает описание внешности. Ведь наше планомерное отступление от монолита видели очень многие. Недаром так настойчиво на хвосте сидели.

Со вздохом прекращая лечение, Дана стала подниматься:

– Курт, Сильва, займите позиции. Да и по верху присмотритесь, вдруг еще какие лучники появятся.

– Одна справишься? – Подруга имела в виду не только степенно приближающегося полковника, но и стоящего рядом графа, на которого незаметно указала условным движением.

– Несомненно! – Целительница поправила удобнее висящий под верхней накидкой автомат, кивнула Сильве, которая сразу помчалась на выбранную позицию, и только после этого обратилась к графу: – Раз вы все знаете и даже сочувствуете всем обкраденным младенцам, значит ли это, что уже сейчас готовы поддержать начавшиеся революционные преобразования в Успенской империи?

– А они уже начались? – засомневался Джакомо.

– Более того, они уже приняли необратимый характер. Так что советую немедленно сделать правильный выбор. От него будет зависеть будущее вашей семьи. Да и у руля Успенской империи должны встать люди честные и принципиальные.

– Вы собираетесь свергнуть императора? – Кажется, граф даже задохнулся от собственного вопроса.

– Если понадобится, то и его тоже. А что вас смущает?

– Ну… слишком уж его народ обожает.

– Мы это знаем.

– И ведь он под полным протекторатом монолита.

– Какая разница? Или есть какие-то особые опасения по поводу императора?

Джакомо наморщил лоб от тяжелых размышлений и, уже понижая голос, только и успел сказать:

– Да явных нет, а вот подспудных хватает.

Потому что командир егерей уже остановился за три метра от них, резко кивнул головой в знак приветствия, но голос его прозвучал довольно-таки строго:

– Что все это значит и кто вы такие?

Трудно было догадаться о смысле, которое он вложил в слово «все», но Дана в первую очередь подыскивала не только самые убедительные выражения в предстоящем диалоге, но и пыталась отыскать в себе самое поразительное свойство целителя. Ведь и этому человеку придется доказать в первую очередь, что она Маурьи. А уже потом красиво и величественно описать начавшуюся борьбу подданных империи, обрисовать поставленные перед ними высокие цели и сослаться при этом на конкретных, хорошо известных лидеров. Для последнего дела стоящий рядом граф Стредери однозначно не подходил, а вот недавний союзник при нападении на жреческий караван казался наилучшей кандидатурой. Тем более что в данное время он находился в далекой империи Рилли и упоминание о нем ни ему, ни его семье не грозило.

В философском диспуте или другой словесной баталии любой воин «третьей» чувствовал себя как рыба в воде, ну а Дана, пожалуй, считалась лидером среди своих боевых товарищей. Поэтому сразу начала атаковать вопросами:

– Почему вы не представитесь?

– С какой стати? – пожал плечами полковник. – Я отчитываюсь только перед вышестоящим начальством, как и делаю только ему доклады.

– Но ведь для вас обязательно подчинение Маурьи?

– Несомненно! Но я вас вижу в первый раз.

– Вы готовы утверждать, что знакомы со всеми моими коллегами?

– Может, и не со всеми, – с гордостью расправил плечи воин, – но с восемью управляющими провинциями я знаком лично, еще имею точные описания внешности шести других. Так что вполне справедливо сомневаюсь, что кто-либо из Маурьи окраинных одиннадцати провинций может оказаться в этих горах. Тем более убегая после совершенных возле вершины Прозрения преступлений.