Пока он это говорил, целительница припомнила и отыскала в себе одну из сильнейших новых возможностей. Ведь она не только могла усыпить близко находящегося человека, но и парализовать его на короткое время. Раньше опробовать было некогда, но сейчас она попыталась это сделать с командиром егерей. Для пущей эффективности еще и руки протянула вперед и, сменив тон голоса на замогильный, спросила:

– Можете ли вы поднять руки?

Кажется, она несколько перестаралась. Потому что замерший ашбун даже ответить не смог. А судя по навалившейся на лицо синеве, и вздохнуть у него не получалось. К сожалению, и сама Дана почувствовала, что еще минута такого воздействия – и она сама свалится обессиленная. Поэтому она резко прекратила показательную демонстрацию своей мощи и, стараясь не показать участившееся и шумное дыхание, продолжила:

– Остались еще какие-то сомнения?

Прежде чем ответить, полковник растер ладонью горло и несколько раз шумно вздохнул:

– Нет, госпожа Маурьи. Но зачем же вы так?.. Можно было просто назвать свое имя и откуда вы.

– Начнем сначала: как вас зовут?

– Одон, госпожа. Полковник Одон Ливнер.

– Что вам известно о кощунственном отборе у каждого младенца его способности к самоизлечению?

– Э-э-э… – замялся с подбором слов командир егерей. Из чего следовало, что кое-что и ему было известно. Скорее всего, и у него в душе имелись как минимум некоторые сомнения по этому вопросу. Но на прямой вопрос он побоялся ответить прямо. Лишь пожал мощными плечами: – Мы люди военные, в дела мирские не суемся. Что прикажут, то и делаем.

– Зря уходите от прямого ответа, Одон. Наверняка и у вас, и у ваших офицеров есть дети и вам их здоровье очень дорого. И наверняка вам известно, что уже многие просвещенные люди пытались восстать против жестокого обкрадывания младенцев. Черный монолит и его ставленники издревле уничтожали всех инакомыслящих. Но сейчас положение кардинально изменилось. Создалось народное движение «Спаси детей», которое уже безостановочными волнами распространяется по всей империи. И основная задача этого движения – уничтожить полностью все ларцы Кюндю и тех жрецов, которые будут продолжать свои прежние деяния по краже врожденного дара. Одного из основных лидеров этого движения вы наверняка знаете. Это – Эрхайз Тантри, барон Фьерский. Совсем недавно нам удалось лично видеть его внучек, которых он сумел спрятать от жуткого обряда «очищения» после их рождения. Теперь каждая из девушек имеет способности как минимум жреца со средней силой. Вдобавок у них развиты некоторые исключительные врожденные способности.

Скорее всего, Дана еще много чего могла сказать и привести убедительные примеры своей правоты, но, обеспокоенно оглянувшись, вспомнила, что Петр не просто нуждается в помощи, но еще и может замерзнуть на холодной, покрытой снегом каменной поверхности. Поэтому скомкала свои пространные рассуждения и перешла к финалу:

– Вы готовы выполнять мои приказы?

Полковник Ливнер тяжело вздохнул, хотя и ответил с радующей откровенностью:

– С удовольствием, госпожа Маурьи. Но… – Он старался не отводить взгляда. – Ведь кроме вас есть и другие, которые отдадут противоположный приказ.

– В таком случае вы должны послушаться своего сердца.

– Я-то послушаю, а вот мое высшее командование… Только этим утром были казнены все воины второго егерского полка.

– Как «казнены»? За что?! – ужаснулась Дана.

– За то, что во время недавнего похищения всего жреческого каравана отступили в лес от превосходящих сил противника. По моим предположениям и имеющимся разведданным, отступили именно от вас и того самого барона Фьерского. Перед смертью воины только и успели передать из заточения, что несколько описаний самого боя да о зверском приказе главнокомандующего округа. Казнили всех наших товарищей связанными, с кляпами во рту. Мне об этом доложил в последнюю минуту перед сходом с тракта на ваши следы посыльный.

Прошла целая минута, прежде чем понурившаяся целительница справилась с обуревающим ее возмущением.

– Такого нигилизма мы и представить себе не могли, – призналась она тихим голосом. – Ничего, виновные в этом преступлении обязательно ответят перед народом. – Дана распрямилась, подняла выше подбородок, а голос у нее стал строгим и безапелляционным: – Приказываю: срочно отойти в город возле Ворот и организовать непреодолимый барьер для жреческих караванов. Ларцы – беречь от любых повреждений, жрецов сопровождения – уничтожать безжалостно. Приступайте!

– Слушаюсь, госпожа! – Но при этом ответе в голосе полковника звучало столько сомнения и желания задавать вопросы, что целительница вынуждена была добавить:

– Если вы продолжите наше преследование, будете все уничтожены. Если ослушаетесь приказа – народ вам потом не простит. Чуть позже к вам обязательно кто-то прибудет и даст более полные разъяснения о последующей деятельности. Или я пришлю посыльного, или барон Тантри отправит к вам своего представителя. А то и прибудет самолично.

Уже собираясь уходить, Одон посмотрел в сторону неподвижного Петра:

– Может, нужна помощь?

– Спасибо. Справимся сами.

Некоторое время Дана смотрела в спину уходящего командира егерей, затем условными знаками призвала к себе товарищей и попросила графа ей помочь. Удобнее устраивая тело Петра, она продолжила задавать вопросы:

– Как ты думаешь, Джакомо, полк выполнит мои приказы?

– Скорее всего, нет, – откровенно признался граф.

– Продолжат наше преследование?

– Тоже нет. Скорее всего, они постараются притаиться на самом тракте или рядом и выждать некоторое время. А потом встать на сторону победителя.

– Как и ты?

– Со мной совсем иначе, – вздохнул граф. – Я уже на вашей стороне. А если вы еще и жену спасете да детей с даром поможете сохранить, то моя семья всю нашу провинцию на борьбу против черного монолита поднимет.

Последние слова графа уже слышали и Сильва с Куртом. Споро помогая соорудить носилки, немец похвально кивнул:

– Давно бы так все дворянство действовало, сами бы до ста лет жили.

Тогда как Дана припомнила последние высказывания Джакомо про его сомнения в императоре:

– Ты так и не договорил о любви народа к правителю Успенской империи. Что за подспудные опасения тебя терзают?

– Да не только меня, но и некоторых других представителей дворянства. Хотя даже шептаться о таких вещах жутковато и страшно. Простые ашбуны Дасаша Маххуджи боготворят, называют добрейшим и готовы по его слову в огонь и воду. Все неурядицы и плохое правление, несправедливости или обман – все это приписывается министрам и людям из ближайшего окружения императора. Но они просто не могут знать то, что доходит по разным каналам к нам. Все жалобщики непосредственно к Маххуджи все равно умирают. Не сразу, так через пару-тройку лет. Несправедливости и после этого не прекращаются, разве что в некоторых случаях принимают более изощренную форму. Ну и самое главное, что следует из скрупулезного обобщения многих фактов наблюдения: министры на самом деле бездушные и запуганные марионетки.