Пока они развернутся и бросятся в погоню, пройдет не меньше пяти минут. Трейси вела машину с бешеной скоростью, но на дороге было интенсивное движение — сани с бубенцами, полные закутанных в меха туристов, возвращались назад в Понтресину, попадались и случайные автомобили с громыхающими на колесах цепями. Она все время шла на тормозах, непрестанно сигналя, тот самый сигнал с переливами, который Бонд помнил так хорошо, хотя он и звучал диссонансом.

— Ты ангел-спаситель, Трейси, — сказал Бонд. — Но полегче на поворотах. Не хотелось бы оказаться в кювете.

Она взглянула на него и рассмеялась от всего сердца.

— Кажется, тебе полегчало. Но совсем не вижу выражения твоего лица. Сними эту дурацкую маску и мою куртку. Через минуту в машине станет жарко — запаришься. К тому же хочу видеть тебя таким, каким помню. А ты мной доволен?

Жизнь вновь возвращалась к Бонду. В этом крошечном автомобиле просто сказочно, особенно с Трейси, она восхитительна. Он уже почти не вспоминал о том ужасном спуске с горы, обо всем, что пришлось пережить. Опять появилась надежда, пришла на смену ужасу и отчаянию. Он почувствовал, как тело расслабилось.

— Я скажу, что доволен тобой, — сказал он, — когда доберемся до Цюриха. Можно на тебя рассчитывать? Лучшего времяпрепровождения в рождественскую ночь и не пожелаешь. — Он открыл окно и выбросил маску, снял куртку и накинул ей на плечи. Появился большой указатель — дорога спускалась в долину. — Здесь налево, Трейси, — сказал он. — На Филизюр, а потом на Куар.

Она повернула, по мнению Бонда, слишком круто. Вновь сделала вираж, из которого, он был готов поклясться, они могли не выйти. Но даже на грязном льду дороги она вполне владела ситуацией, сумела вывернуть руль, удержать его и беспечно поехала дальше.

— Ради бога, Трейси, — сказал он, — и как это только тебе удается? Ведь даже цепей на колеса не надела.

Она засмеялась, довольная тем, что в его голосе прозвучали страх и восторг.

— Шины, специально изготовленные для ралли «Данлоп». Партию делали на заказ — только для гонщиков, но мне удалось перехватить несколько штук. Не волнуйся Расслабься и получи удовольствие.

В ее голосе появились какие-то совсем новые нотки, она — счастлива, и это чувствовалось по голосу; ничего подобного тогда в Руайале нельзя было и предположить. Бонд повернулся и впервые внимательно посмотрел на Трейси. Да, это была совсем другая женщина, пышущая здоровьем, озаренная каким-то внутренним светом. Распущенные светлые волосы задорно переливались, а полуоткрытые красивые губы, казалось, все время были готовы растянуться в улыбке.

— Доволен?

— Выглядишь ты просто великолепно. Но, ради бога, скажи мне, как ты оказалась в Самадене? Это просто чудо какое-то. Ты спасла мне жизнь.

— Ладно-ладно. Лучше ты мне скажи, в чем дело. Никогда не видела, чтобы человек до такой степени не стоял на ногах. Я глазам своим не поверила. Я подумала, что ты пьян в стельку. — Она бросила на него взгляд. — Выглядишь все еще неважно. Включу-ка я вентилятор, — она склонилась к приборной доске, — он взбодрит тебя. — Она выдержала паузу. — Со мной все очень просто. В один прекрасный день из Марселя мне позвонил папа, просто так, поинтересоваться, как я там. Он спросил, видела ли я тебя, и, по-моему, был страшно недоволен, когда я сказала, что мы не виделись. Практически он приказал мне поехать и разыскать тебя. — Она взглянула на него. — Знаешь, он очень привязался к тебе. Как бы то ни было, он разыскал адрес человека, которого ты ищешь. Он сказал, что уверен, что и ты тоже уже знаешь этот адрес. Он сказал, что, зная тебя, не сомневается — искать надо где-то здесь неподалеку. Он говорил о клубе «Глория». Он велел мне сказать тебе, если мы встретимся, чтобы ты вел себя поосторожнее, не зарывался. — Она засмеялась. — И он оказался прав! Словом, я уехала из Давоса, где меня действительно поставили на ноги, как ты и говорил, и только позавчера оказалась в Самадене. Канатная дорога вчера не работала, и я собиралась добраться туда сегодня, собиралась поискать тебя там. Вот как все просто. А теперь ты рассказывай.

Они продолжали ехать на вполне приличной скорости, дорога, петляя, шла в долину по наклонной. Бонд повернулся и посмотрел в заднее окно. Еле слышно выругался. Примерно на расстоянии мили от них он увидел спаренные фары, они шли следом.

— Я знаю, — сказала Трейси. — Вижу их в зеркало. Кажется, они начинают настигать. Должно быть, у них очень хороший водитель, отлично знающий дорогу. Может, и цепи на колесах. Но все-таки я соблюдаю дистанцию. Ладно, продолжай. Так что случилось?

Бонд вкратце изложил ей суть дела. Там, в горах, под вымышленным именем живет очень крупный гангстер. В Англии его разыскивает полиция. У Бонда были кое-какие связи с полицией, с министерством обороны. (Она фыркнула: «Только не пытайся дурачить меня. Я знаю, что ты из Секретной службы. Отец мне сказал». Бонд как отрезал: «Отец говорит чепуху». Она понимающе засмеялась.) В общем, продолжал Бонд, его отправили, чтобы убедиться, тот ли это человек, которого разыскивали. Бонд убедился в этом. Но попал под подозрение, и ему пришлось уносить ноги. Он подробно рассказал ей об ужасной лунной ночи в горах, о лавине, рассказал о человеке, который попал под поезд и погиб, о том, как он добрался до Самадена в полном изнеможении, как пытался скрыться в толпе на катке.

— А потом, — закончил он, запинаясь, — вдруг появилась ты, как прекрасный ангел на коньках, и вот мы здесь.

Она задумалась на минуту.

— А теперь, Джеймс, дорогуша, — сказала она спокойно, — скажи-ка мне, сколько из них ты укокошил. И говори только правду.

— А в чем дело?

— Мне просто очень хочется знать.

— Ты обещаешь, что это останется между нами?

— Конечно, — загадочно произнесла она. — С этого момента вообще все только между нами.

— Ну, хорошо. В этом так называемом клубе был главный инструктор. С ним пришлось покончить, в противном случае меня уже не было бы в живых. Еще один, я полагаю, погиб под снежной лавиной. Потом, уже у подножия горы, один из них стрелял в меня, пришлось проколоть его лыжной палкой, в целях самообороны. Не знаю, серьезно ли его ранил. Потом еще этот, что попал под поезд. Он сделал в меня шесть выстрелов. В любом случае — сам виноват. Ну, скажем так, три с половиной из них так или иначе погибли.

— А сколько осталось?

— К чему ты клонишь?

— Просто хочу знать. Ты можешь мне доверять.

— Ну, я думаю, всего их там около 15. Таким образом, остается 11 с половиной плюс их босс.

— И трое в машине, что преследуют нас? Они нас убьют, если поймают?

— Боюсь, что да. У меня нет никакого оружия. Извини, Трейси, но, боюсь, что и у тебя нет шансов, ты — свидетель и в какой-то степени моя соучастница. Эти люди полагают, что я могу испортить им всю обедню.

— А так оно и есть?

— Да, теперь им от меня никуда не деться.