Справа от него что-то упало на землю с сильным грохотом, подняв фонтан снега! Потом то же — слева! Из фуникулера бросали гранаты! Его взяли в вилку! Что же, следующая — прямо в цель? Почти одновременно с тем, как эта мысль пронеслась в его голове, прямо перед ним раздался страшный взрыв, который сначала отбросил Бонда в сторону, а потом закрутил колесом вместе с палками и лыжами. Бонд еле поднялся на ноги, с трудом переводя дыхание и сплевывая снег. Одно из креплений расстегнулось. Дрожащими пальцами он нащупал замок и снова защелкнул его. Еще один взрыв, но уже ярдах в двадцати от него. Ему нужно убраться с линии огня, прочь от этой проклятой дороги. Флажок с левой стороны, лихорадочно вспомнил он. Теперь надо ехать поперек. Он приблизительно определил новое направление движения, перескочил кромку очередного склона и ринулся вниз.

Этот склон был полон неожиданностей. Ракеты опустились почти до земли, и вновь вокруг залегли уродливые черные тени, любая из которых могла оказаться опасной ложбиной. Бонду приходилось притормаживать у каждой из них, и каждый раз резкая остановка, помнится, такой прием именовали «кристи», напоминала ему о слабости ног и лодыжек. Однако он добрался до флажка, ни разу не упав; остановился, тяжело дыша. Оглянулся назад. Гондола остановилась. У них была телефонная связь со станциями, находящимися на вершине и у подножья горы, но почему кабинка остановилась? Как бы в ответ, из гондолы взметнулось, направляясь к нему, голубое пламя. Но свиста пуль Бонд не услышал. Гондола раскачивалась на канате слишком сильно. Внезапно откуда-то из района первых флажков, высоко над ним, на склоне горы, также послышалась частая стрельба, огонь вели сразу с двух точек, и снег вокруг него так и запрыгал, заплясал. Стало быть, инструкторов вдогонку тоже послали. Его падение обошлось в несколько дорогих минут. На сколько же он их опережает? Конечно, меньше чем на 10 минут. Пуля ударилась в одну из лыж и эхом отозвалась в горах. Бонд набрал полные легкие воздуха и скользнул вниз, продолжая держаться левее, подальше от фуникулера, к следующему флажку, вон той далекой точке по краю тени, которую отбрасывала своим гребнем, похожим на рог, вершина пика Глория, врезавшаяся в усыпанное звездами небо с наводящей ужас величественностью.

Было похоже, что этот спуск будет проходить в опасной близости от подножия вершины. Мысли путались, никак не мог вспомнить, что там дальше на маршруте? Кажется, ничего хорошего. Так и есть! Последний флажок! И он черного цвета. Он попал на «черный» склон, тот самый, который был закрыт из-за лавинной опасности! Боже правый! Все-таки влип. Уйти на «красный» склон времени уже не было. И в любом случае «красный» маршрут в основном проходил поблизости от фуникулера. Ему придется попытать счастья на этом трудном склоне. Но о чем говорить, когда только что выпал такой обильный снег, а тут еще все эти взрывы, которые могут вызвать лавину! Когда есть опасность схода лавины, инструкторы даже разговаривать запрещают! Ладно, к черту все это! Бонд промчался по широкому неразмеченному спуску, достиг следующего флажка, приметил еще один, там, далеко внизу, в направлении к кромке леса. Здесь слишком круто, чтобы ехать прямо! Придется идти зигзагами.

И в этот момент те мерзавцы выпустили еще три осветительные ракеты, которые взорвались среди звезд и очень симпатично рассыпались цветными блестками. Конечно! Блестящая идея! Это чтобы потом объяснить там, в долине, где могло оказаться слишком много любопытствующих, почему всю ночь высоко в горах звучали таинственные взрывы. У них, оказывается, был праздник, они что-то там отмечали. Да, умеют же развлекаться эти богачи! Тут Бонда осенило. Еще бы! Ведь сегодня канун Рождества! Господь бог посылает вам мир и покой, славные джентльмены, пусть ничто вас не тревожит! Лыжи Бонда позванивали, как рождественские колокольчики, в такт их перезвону он зигзагами, словно заяц, мчался вниз по великолепному заснеженному склону. Белое рождественское покрывало. Он отпраздновал Рождество на славу!

И вдруг сверху до него донесся тот самый ужасный из всех звуков, который можно услышать в Альпах, — душераздирающий треск смещающегося снега и льда. Эта труба архангела, звучащая в день страшного суда! Лавина! Земля под лыжами заходила ходуном, его настигал все усиливающийся грохот, будто вдогонку ему неслось несколько железнодорожных экспрессов, с ревом проскакивающих на своем пути добрую сотню туннелей. Боже милостивый! Ну, теперь действительно конец! Чему там учили в свое время? Направить лыжи прямо вниз по склону! Попытаться уйти от лавины! Бонд направил лыжи прямо в сторону границы леса, весь согнулся, присел и рванулся вперед, лыжи взвизгнули, унося его в белое пространство.

Только вперед, держись, сукин сын! Руки перед собой! Ветер, который бил в лицо, превращался в настоящую стену перед ним, почти сбивал с ног. А сзади, по пятам, со страшным ревом двигалась лавина. Еще выше среди скал что-то затрещало, защелкало, заскрипело. В движение пришла вся эта чертова гора! Если ему и удастся убежать от этого стремительно несущегося вниз снежного кома и добраться до первых деревьев, что толку. Только в самом лесу он будет в безопасности. Снежная лавина, конечно, сметет, как спички, все ели на расстоянии первой сотни ярдов. Бонд принял решение и взял чуть левее. Просека, прорубленная для «черного» маршрута, должна быть наверняка где-нибудь здесь, ниже последнего флажка, к которому он устремился. Если ее там нет, он конченый человек!

Вот крутой спуск стал подходить к концу. Навстречу ему неслись деревья. Есть ли между ними хоть какой-то, черт возьми, просвет? Да! Но намного левее. Бонд изменил направление движения и сбавил скорость, не переставая напряженно прислушиваться к тому, как менялась амплитуда громовых раскатов позади него и над ним. Уже совсем рядом. Земля задрожала сильнее, конечно, лавина найдет дорогу и среди деревьев, она догонит его даже здесь! Есть! Есть флажок! Бонд, правое плечо вперед — «кристи», резко пошел влево и тут же услышал, как с треском стали падать деревья, звук был такой, как будто одновременно взорвали сотни гигантских хлопушек — рождественских хлопушек! Бонд бросился прямо вдоль широкой просеки между деревьями. Но он слышал, что лавина нагоняет. Треск ломаемых деревьев приближался. Первая пена белого прилива уже плескалась за спиной! Что делают, когда настигает снежная лавина? Было только одно правило. Присядь и крепко держись руками за лодыжки. Тогда, если завалит снегом, будет надежда попробовать отстегнуть лыжи и, может быть, прорыть ход на поверхность! — если конечно, в этой могиле под снегом знать, где поверхность! Если не удастся комом скатиться вниз, тогда превратитесь в сплетение лыж и палок, которые будут торчать во все стороны, в этом случае двигаться вообще не сможете. Слава богу, в конце просеки показалось открытое пространство — последние слегка пологие склоны перед финишем. Но громкий треск позади него все усиливался! Какой высоты может быть эта снежная стена? 50 футов? 100? Бонд достиг конца просеки и резко повернул — «кристи»! Последняя надежда — достичь широкого пояса деревьев внизу и молить бога, чтобы лавина не скосила их всех. Оставаться на пути ревущего монстра, мчащегося за ним, было самоубийством!

Еще один «кристи» — и при развороте правая лыжа зацепилась за корень или низкий кустик; он почувствовал, что летит кубарем неизвестно куда. Он упал, сильно ударившись, захватило дух, лежал, распластавшись. Ну, теперь конец! Нет сил даже дотянуться до лодыжек! Сильнейший порыв ветра ударил в него, и Бонд оказался засыпанным снегом. Земля содрогнулась, уши забил оглушительный рев. Он пронесся над ним и сменился удаляющимся тяжелым грохотом. Бонд смахнул снег с глаз, шатаясь, встал на ноги: лыжи соскочили, очки слетели. На расстоянии одного удара по крикетному шару, просто рядом, стена снега высотой, наверное, футов двадцать величественно спускалась из леса, расстилаясь по пологим склонам. Ее более высокая передняя часть двигалась, разбрасывая вокруг огромные снежные глыбы, уже ярдах в 100 впереди и останавливаться вроде не собиралась. Но там, где стоял Бонд, теперь было тихо и спокойно, если не считать пулеметных очередей потрескивавших в лесу упавших деревьев; приняв на себя удар, они спасли его. Но треск все усиливался. Времени терять было нельзя! Бонд снял промокшую перчатку и сунул руку в карман брюк. Сейчас самое время промочить горло! Он запрокинул голову, выпил содержимое небольшой фляжки до дна и отбросил ее в сторону. «Счастливого Рождества!» — пожелал он сам себе и защелкнул замки креплений.