– Угощение – за мой счет, – сказал он и поставил локоть на стойку.

Вот у него лапища оказалась не меньше Карлссоновой. И «бум!» с ним не получилось. Устоял.

Катя видела, как напряглись могучие мышцы, как вздулись жилы на толстой шее желтобородого, а бритый затылок его стал свекольного цвета.

Но он держался и даже, казалось, начал одолевать – рука Карлссона отклонилась назад… На пару секунд. А потом вернулась в вертикальное положение и пошла дальше…

Желтобородый не сдавался. Ручища его ходила ходуном, аж стойка дрожала, лицо блестело от пота, глаза налились кровью…

Не помогло.

Карлссон, правда, на сей раз с заметным усилием, но завалил руку соперника.

– А ты крепок, человек! – произнес он.

– Да и ты не слаб! – сказал желтобородый, растирая кисть. Проигрыш его огорчил, но желтобородый старался держать лицо. – Ты, Карлссон, первый, кто завалил меня на этом дереве! – Он похлопал по стойке. – Ты чемпион, братишка! Чемпион! – взревел желтобородый, вскакивая.

Все дружно завопили.

Карлссону вручили приз: желтый шлем с рогами. Катю аккуратно сняли со стойки и на скрещенных руках отнесли к столику под завистливыми взглядами присутствующих дам.

Карлссон снял шлем, щелкнул пренебрежительно, сказал: «Жестянка, детишкам баловаться. Пойду отолью…»

И удалился за занавеску, провожаемый восхищенными взглядами.

Катя подумала, что надо позвать официанта и попросить счет. Теперь-то денег хватит, если, конечно, здесь принимают доллары…

Но вместо официанта к ней подсел желтобородый.

– Твой друг, он кто? – спросил желтобородый. – В смысле – под кем ходит?

– Он сам по себе! – Катя слегка обиделась за Карлссона. – Он… Бизнесмен из Стокгольма. Здесь у него дела.

– Из Стокгольма? – оживился желтобородый. – Швед! Супер! Я сам, можно сказать, швед. То есть, конечно, русский, это дед у меня – швед. Короче, скажи своему другу, что тут в «Шаманаме» ему всегда рады будут. А если какие проблемы, ну, наедет кто или типа того, так пусть на меня сошлется, я – Коля Голый. Ну, отдыхайте.

Встал и пошел. Здоровенный, как автобус. Чем-то он напомнил Кате Карлссона. Может, пластикой? Толстый и неуклюжий с виду, он двигался легко, словно танцор.

– Счет, – сказала Катя подлетевшему официанту.

– Никакого счета! – халдей улыбнулся так широко, что казалось – еще чуть-чуть, и физиономия его треснет пополам. – Хозяин угощает!

Третий бочонок Карлссон не допил. Забрал с собой.

– Дома выпью, – сказал он.

Впрочем, до дома он его так и не донес – выпил по дороге.

– Слушай, а пригласи меня в гости! – предложила Катя.

Однажды один тролль говорит другому: что-то устал я за человечками бегать. Давай, может, свиней заведем? Будет у нас свининка!

– Не-е, – говорит другой тролль. – Грязи слишком много…

Первый тролль оглядел пещерку, подумал немного и сказал:

– Да, много. Но ничего. Они привыкнут.

– Сюда! – Карлссон подтолкнул ее в подворотню. – Под ноги смотри!

Ну это Катя и сама уже сообразила. По запаху.

– Теперь сюда! – Карлссон увлек ее в подъезд, такой же грязный и вонючий, затем – вверх по лестнице, на площадку цокольного этажа, к полукруглому окошку с выбитыми в незапамятные времена стеклами. – Теперь сюда!

– Куда? – удивилась Катя, выглядывая в окошко и убеждаясь, что по ту сторону – глухой двор-колодец. Даже не колодец – узкая щель между домами.

– Прыгай! – велел Карлссон.

– Ты что, с ума сошел? – До земли было метра два с половиной. И ни намека на лестницу.

– Пусти! – Карлссон отпихнул Катю и спрыгнул сам.

– Прыгай, не бойся! – позвал он снизу. Катя замотала головой.

– Ты хочешь ко мне в гости или нет?

– А по-другому к тебе попасть нельзя? – крикнула Катя. – По-нормальному?

– Нельзя! Прыгай, Малышка, – я тебя поймаю, не бойся!

Кате было страшно. Но очень хотелось увидеть, где живет ее таинственный друг. Очень-очень хотелось…

Она вспомнила, как Карлссон поборол всех завсегдатаев «Шаманамы». Он такой сильный! Конечно, он ее поймает.

Тогда Катя зажмурилась и прыгнула. Как прыгала ребенком – на руки отцу.

Карлссон подхватил ее в воздухе – ловко и аккуратно – и поставил на землю.

Катя открыла глаза. Над ее головой – руками не дотянуться – разбитое окошко. Вокруг – облупившиеся стены без окон, кривая водопроводная труба, торчащие из штукатурки костыли, какие-то кабели…

Катя вертела головой в поисках двери… Какая там дверь! Здесь даже окон нормальных не было! Под ногами – какой-то доисторический мусор…

– Ну и куда дальше? – спросила она.

– Туда! – Карлссон показал на противоположную стену.

Катя подумала, что там всё же есть дверь, которую она не разглядела – в колодце-щели было темновато. Но, подойдя, она убедилась, что никакой двери нет.

Нехорошие мысли зароились у нее в голове.

– Карлссон, – спросила она дрогнувшим голосом. – Ты зачем меня сюда привел?

– Ты же хотела ко мне в гости, разве нет?

– Неужели ты живешь здесь? – проговорила Катя.

(Нет, даже для такого эксцентричного субъекта, как Карлссон, – это слишком).

– Почему здесь? – удивился Карлссон. – Я живу там! – Он ткнул пальцем вверх. – Пошли! Давай-ка я тебе помогу!

Катя даже пискнуть не успела, как могучая рука обхватила ее и…

В следующую секунду Катя почувствовала, что отрывается от земли и летит вверх.

Нет, не летит, конечно, а просто поднимается со скоростью неторопливо идущего лифта. А в роли лифта – ее друг Карлссон, с большой ловкостью перебиравший ногами и свободной рукой, который, отталкиваясь и цепляясь, без видимых усилий поднимался прямо по стене с быстротой хорошего скалолаза. Только вряд ли нашелся бы скалолаз, способный взбираться наверх с такой скоростью, используя только одну руку да еще с Катей под мышкой.

Катя только один раз глянула вниз – и сразу зажмурилась. И больше не открывала глаз, пока подъем не прекратился и Карлссон не поставил ее на ноги.

Это была узкая площадка примерно на уровне шестого этажа. В незапамятные времена сюда вела железная лестница. Ее ржавые останки свисали вниз метра на два. Дальше от лестницы остались только костыли, да и то не все. Зато на площадке имелась самая настоящая дверь, которую Карлссон и распахнул перед Катей.