– Хочешь посмотреть? – догадался Карлссон. – Пошли покажу.

Они снова, петляя, шли по пахнущему мышами коридору, освещенному только мигающим светом керосиновой лампы. Коридор привел их на кухню – узкое, непроглядно-темное помещение. Карлссон поставил лампу на стол. Из тьмы смутно выступали какие-то шкафы; над Катиной головой зловеще нависал огромный колпак вытяжки, под потолком змеились трубы. Через узкое окно-бойницу свет вряд ли проникал даже солнечным днем.

– Как тут душно, – тихо сказала Катя, озираясь. – Как в склепе.

– Зато никто не залезет, – возразил Карлссон. – Показывать добро?

– Конечно!

Карлссон остановился перед огромным, обитым бронзой сундуком, поставил на полку лампу, поковырялся в замке и, откинув тяжелую крышку, застыл в глубокой задумчивости.

Катя подошла поближе.

Внутри что-то сверкнуло кроваво-красным. Катя вздрогнула, но приглядевшись, узнала предмет. Это был длинный меч в ножнах. Кроваво-красное – это камни на его рукояти.

Карлссон очнулся, подхватил меч и одним движением, плавным и быстрым, вытянул его их ножен. На клинке тут же заиграли оранжевые блики. Катя уставилась на Карлссона с мечом в руках.

«Горец! – забилась в голове нелепая мысль. – Пришелец из прошлого!» Здравый смысл намекнул, что в сочетании с киллером и шпионом это уже чересчур. Катя нервно хихикнула.

Карлссон положил меч на стол. Меч выглядел очень старым и почему-то смутно знакомым. Катя подумала, что, наверно, видела похожий в каком-нибудь музее. Крестообразная рукоять меча была украшена грубым цветочным орнаментом со вкраплениями плоских красных камней, а лезвие – всё иззубренное и, на Катин взгляд, довольно тупое.

– Можно? – спросила Катя.

Карлссон кивнул, и она взяла меч, оказавшийся ужасно тяжелым.

– Он настоящий?

– Какой же еще?

– Древнерусский?

– Его последний хозяин был свеем… Шведом.

– Ах да!

Раз Карлссон из Швеции, то и меч, естественно, оттуда же.

– Он у меня давно, – сказал Карлссон, принимая у Кати меч и нежно поглаживая изъеденную временем сталь. – Я всегда беру его с собой. Посмотришь, вспомнишь – и радость в сердце.

– А ты им умеешь… это… пользоваться?

– Немного. Но это мне не нужно. «Естественно, – подумала Катя. – Сейчас мечами не убивают. Нет, всё-таки он киллер…»

– А откуда он у тебя?

– Достался от одного достойного человека. Настоящего воина. Такие рождаются раз в столетие.

– Он подарил тебе меч? – с уважением спросила Катя.

– Скорее, оставил. На память.

– Он был твоим другом?

– Да как тебе сказать… Скорее, нет.

Карлссон ловко вложил меч в ножны и убрал в сундук. И опять впал в столбняк.

– А что у тебя там еще есть? – Катя сгорала от любопытства.

– Давненько я сюда не заглядывал… – бормотал Карлссон. – Так вот зарастешь мхом, прошлое забудешь… и уже непонятно, кто ты и зачем живешь…

Катя заглянула ему через плечо. Сверху, сбоку от меча лежал круглый темный предмет. И больше всего он напоминал…

– Ай! – взвизгнула Катя над ухом у Карлссона. – Что это?!

Карлссон мгновенно развернулся к ней:

– Там у тебя… Голова! – прошептала Катя.

У Кати родилась дикая, но вполне логичная мысль: а не голова ли это того самого старого знакомого, от которого остался на память меч?

Карлссон неодобрительно взглянул на Катю, но ее лицо выражало такой откровенный страх, что он буркнул:

– Ладно, посмотри.

Взял голову и протянул Кате. Та сначала рефлекторно отшатнулась, но потом сообразила, что голова – не настоящая. Она взяла «ужасный» предмет в руки.

«Голова» оказалась неожиданно тяжелой.

– Она что, деревянная? – все еще не отойдя от стресса, проговорила Катя.

– Ну не каменная же, – проворчал Карлссон. Катя перевела дух, поставила голову на стол, поближе к лампе, и стала рассматривать. Это была не совсем голова – скорее череп. Грубо вырезанный человеческий череп в натуральную величину, с двумя дырками вместо глаз, едва заметной впадиной вместо носа и широкой усмешкой от уха до уха. Повертев «голову», Катя обнаружила, что рот у нее открывается на шарнирах. Во рту у головы лежал черный камушек.

– Да… оригинальная штука, – сказала она, поймав пристальный взгляд Карлссона.

– Я сам ее резал, – сказал он. – А глаза у нее светились. – Кате показалось, что говорит он скорее сам себе, чем ей. – Я туда гнилушки клал. Нильсу очень нравилось. Бывало, вернешься домой, а он сразу канючит – папа, покажи кукольный театр…

– Нильс – это твой сын?

Карлссон не ответил. Катя повторила вопрос.

– Мой первенец, – глухим голосом сказал он.

– А где он сейчас? В Швеции?

На этот раз Катя не дождалась ответа. Карлссон, бережно взяв деревянный череп, вернул его в сундук, после чего молча отвернулся.

«Чего это с ним?» – удивилась Катя.

При всех своих странностях невежливым с ней он никогда не был. «Наверно, скучает по сыну», – решила она. Катя снова заглянула в сундук и увидела еще одну игрушку. Кораблик размером с детскую ладонь.

– Ой, лодочка! – Катя протянула руку. Карлссон мгновенно перехватил ее руку. И захлопнул крышку сундука.

– Ничего не трогай, понятно! Никогда ничего не трогай из моих вещей!

Так резко он еще никогда с ней не разговаривал. Катя даже испугалась.

– Никогда, – повторил Карлссон уже мягче. – А сейчас тебе пора домой.

– Ты меня выгоняешь? – обиделась Катя.

– Нет, к тебе идет твоя подруга. Лейла. И с ней еще кто-то.

– Так поздно? Откуда ты знаешь? – удивилась Катя.

– Ее духи, – сказал Карлссон. – Я помню запах. Пойдем! – Он подтолкнул Катю к выходу.

Через минуту они уже стояли у окна ее кухни.

– Ты придешь ко мне завтра? – спросила Катя.

– Приду.

– А в гости к себе… пригласишь? – голос ее дрогнул.

– Конечно. Ты же обещала навести у меня порядок.

Кате показалось: он улыбается. Но разглядеть в темноте его лица она не могла.

И тут она услышала звонок в дверь.

– Иди, – сказал Карлссон. – Лейла пришла.

– А вдруг это не она? Вдруг это… кто-то другой?

На самом деле она подумала о Сереже. Или… о Диме.

Карлссон покачал головой и шагнул в ночь. Катя услышала негромкий шорох, потом скрип жести. Это он взбирался наверх.