Дела у неё не очень, из четырех возможных алтарей разрушены два, это подтачивает её силы в глобальном рейтинге. Вообще между кандидатами в боги такая грызня стоит…

— Какая?

— Не могу тебе сказать, у тебя нет допуска.

— Ну так сделай мне допуск, ты ж генерал? Сам понимаешь, я тоже о многих вещах не спешу рассказывать, потому то не получаю такую информацию.

— О чём, например, ты умалчиваешь от своего непосредственного начальства? — тон генерала стал значительно холоднее.

— Например, — я извлёк свой ножичек и дал возможность Цезарю применить на него восприятие, от чего у него глаза немедленно полезли на лоб. — То, что из нас двоих именно я имел опыт общения, хоть и короткий, с богом чужого пантеона и даже получил от него лёгкий подгон. Дашь на дашь. Делай допуск, что знаю расскажу.

Со скрипом отодвинул стул и не прощаясь блинкнул(в этот раз разрешение на пространственную магию от Мозга уже было) в направлении лазарета.

* * *

Пообщаться с Мозгом не удалось, хмурая невыспавшаяся медсестра сказала, что он спит, к нему нельзя.

Это всё называлось военным госпиталем, и не получив желаемого я было хотел улизнуть, но меня выловил какой-то сержантик с растерянным и грустным лицом и слёзно просил пройти к начгоспиталя, иначе его покарает товарищ генерал. Подавив сильное желание использовать блинк и свинтить, позволил себя проводить.

Посреди кабинета стоял и курил в распахнутые настежь окна расхристанный, седой чуть полноватый мужик, которому меня передали из рук в руки, словно династическую персону. Дядька доктор вздохнул, сощурился, деловито загнал меня за ширму, проследил, что я разделся, шустро полез мне в рот, проверил зубы, оболочку глаз, что-то себе пробурчал, плюхнулся в офисное кресло и принялся что-то писать.

— Конечно, надо бы сделать рентген, УЗИ внутренних органов и головного мозга. Только когда, голубчик? Знаете, сколько у меня раненых? И их количество только увеличивается!

Я помалкивал, некоторое время ждал, пока он разрешит мне одеваться, не дождался, решил, что уже можно, в пол-уха слушая бубнёж доктора, которому, вероятно, весь этот медосмотр был ещё больше нужен, чем мне.

— Док, могу я быть свободен?

Он поднял на меня глаза, вопросительно показал на пачку сигарет, я отрицательно показал головой, он рассеянно протянул мне руку, потом задумчиво кивнул, мол, можешь, кто тебя тут держит.

Попрощавшись с доктором, вынырнул обратно в коридор, поймал всё того же сержанта, лицо которого стало намного менее несчастным и узнал у него, где сидят штабные, в частности, помощница диктатора Цезаря.

Всё оказалось в том же здании, в кабинетах администрации, куда я прошёл своими ногами, правда под невидимостью, чтобы не отвечать на дебильные вопросы, типа кто я такой, где пропуск, зачем вам топор и прочие.

Надо сказать, что на посту охраны все солдаты и офицер были игроками, один даже встрепенулся и стал тревожно просматривать коридор, однако моя породистая невидимость пока ещё давала преимущество.

Дверь не трогал, блинкнул внутрь и обнаружил что невидимость слетела, а сердитая и облачённая в обтягивающую офицерскую форму Марина уже достаёт с пояса табельный пистолет, чтобы начать меня им пугать.

Мельком глянул на её погоны (старший сержант), невозмутимо плюхнулся в кресло возле стола генерала.

— А почему, собственно, Стейн? А сестры фамилия Цеховникова, вроде?

Она замешкалась, убрала пистолет, на лице мелькнула гамма эмоций включая откровенную ненависть, гнев, растерянность и даже где-то улыбка промелькнула.

Глава 16

Паства

Кабинет генерала, который в настоящее время отсутствовал, был прост. Большой квадрат. Входишь прямо и упираешься как в противотанковое заграждение — в его стол. Слева и справа небольшие офисные кресла — сидеть бочком к хозяину кабинета. За его спиной окно, надо думать, он его открывает, когда курит свои папиросы «Казбек». Где-то по соседству наверняка есть просторный кабинет с картами и штабным столом: строить планы наступлений на позиции врага. А здесь только несколько пустых шкафов, мебель какая попало, явно из разных мест и хаотично собранная, у стены простенький столик, заваленный бумагами. Это, надо думать — рабочее место Марины Стейн и объясняет факт её тут присутствия. Сменил, значит, того хмыря адъютанта на деваху. Интересно, это была её идея или его?

— Леонид, — совладав с эмоциями, начала выдавливать из себя девушка, слегка тряхнув копной волос, — я тебе очень благодарна, правда несмотря на то, что между нами было, ты….

— Однажды, — перебил её, прохрипел театральным шёпотом, имитируя Дона Корлеоне, — хоть этот день может никогда не наступить, я попрошу оказать мне услугу, а до тех пор прими это, как подарок в день свадьбы моей дочери.

— Какое дочери, какая свадьба, что ты буровишь?

— Ну вот, классики не знаешь! Садись.

Поколебавшись мгновение, она осторожно уселась на край кресла напротив меня.

— Ты, конечно, можешь требовать от меня чего угодно, после всего… но не здесь.

— Мля, Марина, — присел я и критически осмотрел её протез. Ага, нога срублена моею уверенной и слегка разгневанной рукой выше лодыжки, сейчас туда поставлен довольно качественный ортопедический протез, даже обувь подобрана почти одинаковая.

Она посмотрела на меня сверху вниз, моргнула и громко сглотнула.

— Надеюсь, ты второй кроссовок не выкидывала?

Оборотный облик. Раньше, чем она принялась задавать вопросы, руками Патрика (с такого угла зрения ей не была очевидна моя метаморфоза) я плавно обхватил её ногу, чуть сжал и применил исцеляющую руку, за бесконечно долгую минуту всадив туда почти тысячу единиц маны.

Если система может возродить целое тело за девять тысяч единиц, даже со скидкой божественному артефакту, то мой козырный навык — в теории может отрастить конечность за тысячу. Плюс-минус. Надо пробовать, что я теряю? Мои источники маны, включая нож — почти пусты, но сейчас есть время восстановить.

Она ойкнула и положила мне на голову руку.

Хорошо иметь большую и довольно богатую на кровавые и травматические события — память инквизитора Шая, согласно которой, вроде бы должно сработать.

— Где твоя комната? — строго спросил я, одновременно применив оборотный облик чтобы вернуть своё привычное гульское тело.

Она глупо моргнула, часто задышала, показала рукой куда-то в сторону стены.

Привстал, под её слабо протестующее выражение лица просунул руки ей под спину и ноги, легко (надо помнить у меня ощутимый показатель силы) поднял, накинул невидимость и блинкнул в коридор.

— Куда идти?

— Прямо и направо.

Комната оказалась даже не комнатой, а какой-то крошечной кладовкой, где были наспех собраны двухэтажные нары. Посадил её на нижний ярус, аккуратно отцепил крепление протеза, она посмотрела на меня, чуть закусив губу.

— Тебе надо отлежаться,