— Я и не считаю тебя костью!

Джорджиана пронзительно взглянула на сестру.

— Если он тебе нужен, Оливия Литтон, возьми его. Ради Бога, он ведь герцог! У тебя есть шанс осчастливить маму и самой стать счастливой. Скоро вернется Руперт, но вряд ли он станет умнее, чем прежде. Чего же ты ждешь?

— Я не могу предать Руперта, — слабым голосом произнесла Оливия.

— Ты предала бы его, если бы отдала Люси бродячему лудильщику. Не думаю, что Руперт будет горевать больше пяти минут, если ты откажешься стать его женой.

— Я боялась предать тебя, — с трудом произнесла Оливия.

Джорджиана ослепительно улыбнулась.

— Если бы герцог был мне нужен, я бы вызвала тебя на дуэль. На рапирах. На рассвете. Но я не стану этого делать.

Оливия крепко обняла Джорджиану, стараясь не смять ее прическу.

— Мы дадим тебе наследство, Джорджи. Ты это прекрасно знаешь.

— Да. — Когда они входили в зал, Джорджиана впервые за много лет выглядела по-настоящему счастливой. — Не забудь. Потому что я не собираюсь занимать твое место и выходить замуж за Руперта. Мне все еще не по себе при мысли о той сцене в библиотеке. Я лучше останусь старой девой. Если у меня будет достаточно книг для чтения, все будет хорошо.

— Ты можешь делать все, что пожелаешь, — сказала Оливия, и по ее телу пробежала волна жара. — Вполне достаточно одной жертвы на герцогский алтарь.

Джорджиана весело рассмеялась, и на них сразу обернулись два джентльмена.

— Если ты принесешь эту жертву, то мы все будем очень счастливы.

Щеки Оливии запылали.

— Знаю…

Джорджиана легко коснулась ее щеки.

— Ты этого заслуживаешь, ведь ты была так добра к Руперту. Знаешь, мы сможем найти ему жену. Не Алтею, но какую-нибудь добрую и понимающую девушку.

— Которая достаточно умна, чтобы управлять имением. Ты правда думаешь…

Джорджиана усмехнулась и взглянула в сторону.

— Боже мой, кажется, герцог танцует с Аннабел Тревельян. Вот уж она-то с радостью стала бы герцогиней.

Оливия резко повернулась, услышала смешок Джорджианы и увидела герцога, который с мрачным видом стоял у стены и глядел на танцующих.

— Он встал так, чтобы видеть тебя, — шепнула ей на ухо Джорджиана. — И если ты пройдешь в библиотеку, он последует за тобой.

— Я не посмею. — Сердце Оливии бешено колотилось.

— И это самая храбрая женщина? — укоризненно произнесла Джорджиана. — Женщина, которая вошла в кабинет отца с Рупертом, зная, что скоро должно произойти самое неприятное событие? Ты ведь смелая, Оливия.

Она глубоко вздохнула. В этот миг Куин повернул голову. Джорджиана была права: он искал Оливию.

Он любил ее. Или, скорее, она ему нравилась.

Почти ничего не видя, Оливия прошла в зал под смех Джорджианы. Взглянула на Куина, приглашая его следовать за собой.

Он выпрямился, и его глаза блеснули. Оливия пробиралась сквозь толпу гостей, останавливаясь, чтобы ответить на приветствия и отказываясь от предложений потанцевать. Это была игра, самая захватывающая игра, в какую она когда-либо играла.

Куин шел за ней. Оливия могла бы поспорить, что он не устоял перед ее взглядом. Власть опьяняла, кровь кипела, колени ослабели.

Оливия вошла в библиотеку.

В тихой комнате никого не было, кроме слуги. Герцогиня не хотела, чтобы гости уединялись, и поэтому в каждой комнате разместила слуг.

Оливия кивнула ему.

— Все хорошо, Робертс?

Узнав ее, слуга успокоился.

— Пока только три пары, — с улыбкой ответил он.

— Дай догадаюсь… Книга для пари на месте?

— В каждой комнате. По два пенса за комнату. Я сделал ставку, что эту попытаются использовать пять пар.

Дверь отворилась. Оливии не было нужды оборачиваться, сам воздух становился другим, когда герцог был рядом.

— Робертс. — От глубокого голоса Куина по ее спине пробежала дрожь. — Ее светлость ожидает вас.

Робертс был слишком хорошо вышколен, чтобы позволить себе выразить любопытство. Он поклонился и тихо вышел.

Оливия обернулась.

Куин был великолепен: широкие плечи, казавшиеся еще шире под темно-синим сюртуком из тончайшего сукна, подчеркивавшим зеленый цвет его глаз.

Выражение этих глаз заставило ее отступить.

— Куин! — вскрикнула Оливия, словно глупая тринадцатилетняя девчонка.

— Ты позвала меня, — прямо произнес он. — И я пришел, Оливия. Надеюсь, ты была серьезна, потому что я не смогу устоять перед тобой.

Она не знала, что сказать. Он был так красив — худой, сильный, мускулистый. Даже волосы у него необычные.

А она полная и непривлекательная.

В два шага он преодолел разделявшее их расстояние. Они были так близко, и от этого разница между ними становилась острее. Невероятно! Куин поднес руки Оливии к губам, и по ее спине снова пробежала дрожь.

— Я толстая, — выпалила она.

— Нет, ты самая прекрасная, чувственная женщина, какую я когда-либо видел. — Взгляд Куина медленно скользнул по ней. Все ее тело охватил огонь.

— Я хочу тебя, — произнес он. — Я хочу упасть на колени и боготворить твои бедра. — Он быстро провел рукой по изгибам ее тела — интимный жест, который может позволить себе мужчина лишь наедине со своей женой.

Но Оливия не вынесла бы, если позже он бы пожалел о содеянном, если бы в его глазах она вдруг увидела разочарование, как у своей матери. Она поспешно заговорила:

— Я не смогу стать хорошей герцогиней. Не думаю, что я по душе твоей матери. Она бы предпочла, чтобы ты женился на Джорджиане. Уверена, сама мысль о том, что ты можешь жениться на мне, приведет ее в ужас.

— И поэтому в моем имении есть отдельный дом. Я женюсь не на своей матери, а на тебе. — Взгляд серо-зеленых глаз Куина был таким… Оливия и представить не могла, чтобы мужчина так смотрел на нее.

— Я отпускаю грубые шутки. У герцогини не должно быть такого чувства юмора.

Его лицо было спокойным, но глаза смеялись.

— Я знаю одно такое стихотворение, которому научил меня мой кузен Перегрин, когда мы были детьми. «Раз у дамы возникла охота…»

Куин замолчал. Щеки Оливии порозовели.

— Посидеть на колючках осота… — тихо продолжила она.

— По правде говоря, я никогда этого не понимал. Но когда начинаешь объяснять подробно, стишок перестает быть смешным. Ты уверена, что хочешь быть с человеком, который любит неприличные шутки и к тому же всякий раз должен просить объяснить их?