«Значит, она устроила еще нашествие муравьев и нашествие блох! – подумала Марианна. – Ничего себе – прямо под носом у тети Дины! Бедные Фэрли! Еще бы они после этого не наслали на нас порчу!» И, набравшись наглости – не очень-то просто говорить подобные слова взрослой тетушке, – Марианна спросила:

– А вам не кажется, тетя Дина, что все это такие чары?

«Особенно вода, – подумала Марианна. – Если она еще и воду им отравила, это настоящая подлость!»

– Ну что ты, золотко, конечно нет, – ответила тетя Дина с доброй улыбкой. – Просто ей надо как-то себя занять, дай ей бог здоровья.

А наше ремесло – это у нее уже в прошлом.

Марианна втянула в себя побольше воздуха с ароматом кексиков и храбро сказала:

– А по-моему, нет.

Тетя Дина засмеялась:

– Я же знаю, что в прошлом. Не забивай себе голову, Марианна, пусть папа тебя поучит.

А мы с Исааком будем ухаживать за бабушкой на совесть, не волнуйся.

Ага, вот еще один человек, который видит в Бабке только хорошее, печально подумала Марианна, встала и собралась уходить. Прямо как заколдованные.

– Не надо меня провожать. Спасибо за кофе, – сказала она тете Дине.

Она зашагала прямо к выходу, не слушая Бабкиного голоса, визжащего из-за двери гостиной:

– Это ты, Марианна?

Похоже, Бабка всегда знала, когда Марианна появляется в Лощине.

– Нет, не я! – прошипела Марианна сквозь стиснутые зубы.

Шагая прочь по проезду между живых изгородей, в которых шуршало и квакало, Марианна думала о Бабкиных чарах и отчаянно жалела, что не знает, как их развеять. Чары-то наверняка сильные. Даже если бы она не представляла себе, насколько сильные, достаточно вспомнить волшебный заряд, которым Бабка запустила в Фэрли. И вообще это был не просто заряд. Конечно, Бабка хотела прогнать Фэрли, но не только – заряд был еще и для того, чтобы они поверили, что Бабка чиста, ни в чем не повинна и полностью в своем уме. Плести сложные чары Бабка была мастерица.

– Ой! – громко воскликнула Марианна и даже приостановилась.

Точно! Конечно, Бабка всех заколдовала! Она же не хочет, чтобы ей мешали мстить Фэрли и обвиняли, когда Фэрли нанесут ответный удар. Вот она и заколдовала всех Пинхоу в деревне до единого, чтобы все думали о ней только хорошее. Только Марианна никак не могла взять в толк, почему ее саму чары не берут.

Впрочем, не берут, да не совсем. Марианна медленно двинулась дальше, вспоминая тот день, когда они перевозили Бабку из Лесной усадьбы. Марианне тогда показалось, что, если Бабка взяла и вросла в кровать, это совершенно здравый поступок, пусть и немного досадный для окружающих, а если Бабка решила отправить кухонный стол гоняться за Долли и разнесла ограду почты, так это тоже вполне можно понять. А теперь Марианна вспоминала все это и понимала, что Бабка вела себя просто кошмарно. Видимо, в тот день Бабка щедро поливала чарами всех подряд.

Однако строить чары она, скорее всего, начала даже раньше – еще когда пугала полтергейстом бедных сиделок. И никто из дядюшек и тетушек ни словом ее не упрекнул, – с другой стороны, они вообще почти никогда ни в чем не упрекают Бабку, что бы она ни вытворяла…

У Марианны от изумления брови поползли вверх: она вдруг поняла, что Бабка, похоже, практикует эти чары всю ее, Марианны, жизнь. Бабку никто никогда ни в чем не упрекал.

А стоило бы бросить один взгляд на Фэрли, чтобы сообразить, что так быть не должно. Все Фэрли беспрекословно подчинялись старому мистеру Фэрли, поскольку он был их Дед, но вечно бурчали, что он упрямый самодур, – и мало кто любил его по-настоящему. А Пинхоу относились к Бабке так, словно она была дивным явлением природы, вроде апрельского дождика, который сулит хороший урожай, и по поводу дождя еще можно было поворчать, а по поводу Бабки – нет.

И все равно Марианне было непонятно, почему Бабкины чары действуют на нее слабее, чем на остальных. Должно быть, дело в том, что мама вечно отпускает колкости в Бабкин адрес, хотя на саму маму чары все-таки действуют. Например, мама не желает помогать Марианне разбираться с Бабкой. Марианна в отчаянии подумала, что, наверное, в этом деле ей ни на кого нельзя рассчитывать. Потом ей пришло в голову, что чары, скорее всего, распространяются только на тех, кто живет поблизости, в Ульверскоте. А Пинхоу жили и в других местах, за границами деревни. К кому же обратиться?

Первым делом она, конечно, подумала про дедушку Эдгара: до него было ближе всего. Дедушка Эдгар и его жена бабушка Сью жили милях в двух от Ульверскота по дороге на Хельм-сент-Мэри. Дедушка Эдгар, конечно, не захочет слышать ничего дурного о Бабке, так что на него рассчитывать не стоит. Он же, в конце концов, ее брат. Зато стоит рассчитывать на бабушку Сью, решила Марианна, хорошенько все взвесив. По маминым рассказам выходило, что бабушка Сью из богатой семьи по ту сторону от Хоптона, так что есть надежда, что у нее кругозор пошире, чем у местных, и уж наверняка бабушка Сью не считает Бабку такой уж безупречной: ведь ее едва не раздавило насмерть, когда зажало между Бабкиной кроватью и дверным косяком. Мама до сих пор носит бабушке Сью баночки своего особого бальзама от синяков.

– Хочешь, я отнесу бабушке Сью еще баночку твоего бальзама? – спросила Марианна маму, как только вернулась в Дроковый коттедж.

– Ой, спасибо! – обрадовалась мама. – У меня тут хлопот полон рот – ты себе не представляешь, сколько нужно микстуры от коклюша! Говорят, у малютки Николь очень тяжелый случай. Ночью прямо задыхалась, бедняжечка!

Марианна сняла фартук и пошла вывести велосипед из сарая. Там ей первым делом бросилась в глаза мамина новенькая метла. Марианна стояла и пожирала ее глазами – ей ужасно хотелось взять метлу вместо велосипеда. Древко было беленькое и свеженькое, а прутья – густые, упругие, розоватые. С первого взгляда было понятно, как замечательно будет летать эта метла. Но маме это не понравится, к тому же бабушка Сью наверняка отнесется к Марианне благосклоннее, если она приедет на велосипеде, как все нормальные люди. Марианна вздохнула и выкатила велосипед.

Ощущение было странное. В последний раз Марианна садилась на велосипед, когда ехала в школу и рядом катил Джо. Джо исправно провожал Марианну в школу для девочек, однако Марианна не стала бы ручаться, что после этого он всегда ездит в школу для мальчиков. Джо был не большой поклонник школы.

«Вот кто поверит про Бабку – Джо!!!» – осенило Марианну. Он отзывался о Бабке похуже мамы. И уж точно чары на него не распространялись – он же в десяти милях отсюда, в замке. Какая светлая мысль! Но сначала все-таки бабушка Сью.

Когда мама вынесла на крыльцо баночку бальзама, велосипед, похоже, натолкнул и ее на мысли о школе.

– Напомни мне, что надо попросить дедушку Лестера подбросить нас в Хоптон. – Она поставила баночку бальзама в корзинку на руле Марианниного велосипеда. – На этой неделе надо выбраться купить тебе школьную форму. Ведь в понедельник уже начало занятий! Представления не имею, как мне купить форму Джо, он же работает… А ведь он за лето на добрый фут вымахал!