Джосс протянул с сомнением:

– Наверное, она в каком-то смысле имеет право… Ты все-таки постарайся, чтобы он не попался на глаза мистеру Фэрли. Он будет в бешенстве.

Мур не вполне понимал, почему зрелище маленького грифончика вызовет у мистера Фэрли такое раздражение, но Джосс наверняка знал, что говорит. И вообще мистера Фэрли, похоже, раздражало все на свете.

Марианне все-таки удалось перехватить дядю Чарльза, когда он шел из Лесной усадьбы домой, но он и слушать не захотел, что Бабка сделала что-то не так. Только засмеялся и сказал:

– Лапа, вырастешь – поймешь. Никто из нас, Пинхоу, на такое не способен. Мы ведь с Фэрли сотрудничаем, не что-нибудь.

Казалось бы, лишнее доказательство, что никто Марианне не поверит – но она тем не менее не оставила попыток убедить хоть кого-нибудь, что с Бабкой дело плохо. В следующие несколько дней почти все, с кем она заговаривала, отмахивались: «Бабка на такое не способна!» – и отказывались это обсуждать. Дядя Артур ограничился тем, что погладил Марианну по голове и вручил ей пакет кошачьих погрызушек для Фундука.

– Она была мне хорошей матерью и хорошей Бабкой для всех нас, – проговорил он. – Ты просто не застала ее в расцвете сил.

Марианна задумалась об этом. Да, пожалуй, мать семерых сыновей должна быть хорошей матерью, но Марианна все равно пошла к маме уточнить.

– Хорошая мать? – всплеснула руками мама. – Кто тебе сказал?! Когда я была как ты сейчас, мама с подругами собирала старую одежду для твоего папы и его братьев, а то они бы в лохмотьях бегали! Мама говорила, мальчики так боялись Бабку, что даже не говорили ей, когда одежда становилась им мала!

– А Бабка что, сама не замечала, как они одеты? – удивилась Марианна.

– По мне, так не замечала, – фыркнула мама. – Поручила папе приглядывать за младшими, и все.

С другой стороны, справедливости ради отметила про себя Марианна, мама Бабку не любит и никогда не любила. А дядя Артур точно не кривил душой, когда говорил о своей матери.

В каком-то смысле дядя Артур был совсем как папа – тоже видел в людях только хорошее. Когда папа отзывался о Бабке с любовью и уважением, мама только фыркала и говорила, что он «переписывает историю». Так где же истина? Где-то посередине? Марианна вздохнула. Ничего не попишешь: похоже, никто, даже мама, не поверит, что Бабка устроила Фэрли нашествие лягушек или…

Марианна в это время шла к себе наверх писать роман про принцессу Ирэн, но тут замерла на месте.

«Ой, какой кошмар! – подумала она. – А если это были не только лягушки?!»

Она повернулась и сбежала по лестнице обратно вниз.

– Я быстро в Лощину и обратно! – крикнула она маме и помчалась поговорить с тетей Диной.

Пробегая мимо почты, она с радостью отметила, что несколько рабочих дяди Симеона уже чинят разрушенную ограду. Работали они с той обманчивой медлительностью, которая отличает тех, кто при строительстве приколдовывает, так что ограда была уже по пояс. А это наверняка означало, что ремонт в Лесной усадьбе скоро закончится – хотя шел он с той же обманчивой колдовской неторопливостью.

«А вот и еще одно доказательство, что никто не поверит ни единому дурному слову о Бабке», – подумала Марианна. Ведь это Бабка разломала ограду почты. А все относятся к этому как к несчастному случаю или как к Божьей воле.

Ей даже пришло в голову, что стоит зайти на почту. Тетя Джой ей поверила бы. Но тетя Джой видела в людях только худшее. А главное – самой тете Джой никто не поверит. Марианна зашагала по дороге в Лощину. Кое-где по обочинам еще скакали колдовские лягушки. Всех не переловишь.

Когда Марианна сказала тете Дине, что пришла поговорить с ней, а не с Бабкой, по всему квадратному голубоглазому лицу тети Дины разлилось удивление. Однако она тут же повела Марианну в крохотную темную кухоньку, где весь стол был заставлен свежевыпеченными кексиками, остывающими на плетеных проволочных подставках. Тетя Дина отодвинула подставки в сторону, велела Марианне не стесняться и есть кексики сколько хочет и сварила им по чашечке кофе.

– Ну, золотко, что случилось?

Марианна все продумала и решила подойти к делу очень деликатно. Она втянула носом чудесный аромат свежевыпеченных кексов и спросила:

– А много ли Бабка колдует в последнее время?

Тетя Дина оторопела и несколько встревожилась:

– А почему ты спрашиваешь, золотко?

– Понимаете, – ответила Марианна, – судя по всему, мне придется стать следующей Бабкой. А я еще маловато знаю.

Это была истинная правда, а вот дальше Марианне пришлось кривить душой. И вот что она сказала – чуть-чуть торопливее обычного:

– Как вы думаете, сможет ли она сейчас давать мне уроки – если учесть, что она пока еще немножко не в себе? В состоянии ли она заниматься нашим ремеслом? Часто ли ошибается?

– Хорошее ты дело задумала, – кивнула тетя Дина. – Только, золотко, вряд ли она хоть на что-то способна. Ты лучше папу попроси тебя поучить. Бабка в последнее время просто сидит – и все. Ну, иногда что-то бормочет.

– Ой, только не говорите, что она по-прежнему клевещет на Фэрли! – ловко извернулась Марианна.

– Ну, ты же сама слышала, – сказала тетя Дина. – Да, положа руку на сердце, ей случается сболтнуть лишнего, но она же не всерьез, дай ей бог здоровья!

– Неужели она просто сидит и больше ничего? – спросила Марианна, старательно изображая огорчение.

Тетя Дина с улыбкой покачала головой:

– Ничего. Сидит себе, играет с чем-нибудь, как маленькая. Позавчера вот взяла ягоду шиповника и чихотной травы и несколько часов их теребила, пока они не развалились на мелкие кусочки.

«Ужас! Вот откуда у всех сыпь, раздражение, насморк!» – подумала Марианна.

– А в последнее время, – продолжала тетя Дина, – постоянно просит воды. Я видела, как она переливает ее из стакана в стакан и улыбается…

«А это зачем? – перепугалась Марианна. – Тоже наверняка чары, раз она улыбается!»

– А иногда подмешивает к воде золу, – рассказывала тетя Дина, – и тогда вода становится грязная, и я ее отбираю…

«Значит, это отчасти заклятие скверны», – подумала Марианна.

– Ой, а вот позавчера… – Тут тетя Дина понизила голос, поскольку пришлось опозориться. – Представляешь, она поймала блоху! Как мне было стыдно! Муравьев-то пусть ловит, раз ей нравится, но блоха! Я же стараюсь содержать Бабку в чистоте, а она мне: «Смотри, Дина, блоха!» – и показывает! Я говорю, дайте раздавлю, но она и сама справилась.