лентой-бабочкой, которую я использовала прошлой ночью. На этот раз я не прикасаюсь к нему. Я знаю, что никто из нас этого не выдержит. — Тебе нужно одеться. — Я делаю шаг назад, чувствуя, как сжимается горло. Как такое возможно? Как получилось, что мы так сильно влияем друг на друга?

Данте колеблется всего мгновение, достаточно долго, чтобы я поняла, о чем он думает. Но он кивает и исчезает по коридору в моей маленькой ванной.

Как только он исчезает из виду, я падаю на диван, испуская долгий вздох. Осталось как минимум четыре сеанса татуировки, и я не знаю, как мы пройдем их все, не упав в постель снова. Не знаю, что я буду чувствовать в конце, когда закончу работать и нам придется больше никогда не видеться.

Когда Данте выходит, снова одетый в джинсы, футболку и толстовку с капюшоном, в которых он выглядит гораздо более нормальным, чем есть на самом деле, я протягиваю ему ключи от машины. На толстовке, и на футболке тоже есть прореха от ножа, которым его проткнули, и я стараюсь не смотреть на нее. Если бы нож не прошел через два слоя ткани, кто знает, насколько хуже был бы этот порез.

— Твоя машина припаркована на улице. Прости, я знала, что тебе это не понравится, но у меня нет гаража. Надеюсь, ее оставили в покое. Если нет… — Я не знаю, что на это сказать. У меня нет таких денег, чтобы предложить оплатить ремонт, если кто-то попытается взломать нетронутый "Камаро" Данте. Это слишком хорошая машина, чтобы оставлять ее одну на этой улице. Но у меня не было выбора.

— Даже не думай. — Данте решительно покачал головой. — Возможно, ты спасла мне жизнь, Эмма. Я не беспокоюсь о машине. — Он делает шаг ко мне, его голос теплеет, и я чувствую, как по позвоночнику пробегает дрожь, когда он смотрит на меня сверху вниз. В его глазах пылает жар, но это не просто похоть. Есть и что-то еще, и это что-то сжимает мой живот странным страхом.

Никто и никогда не смотрел на меня так. И Данте Кампано не должен.

Я тяжело сглатываю.

— Верно. Ну, если ты… когда ты будешь готов подправить эти линии… мы не должны ждать слишком долго… — Я заикаюсь, и ненавижу себя за это. Но я действительно не знаю, что ему сказать. — Напиши мне, когда будешь готов назначить следующую встречу, — как-то не очень уместно мямлю я, когда полтора часа назад держала руку на члене этого мужчины.

Данте смотрит на меня с явным замешательством.

— Разве я не отвезу тебя обратно к твоей машине?

Мои глаза расширились.

— О. Я… — Последнее, что мне нужно, это провести даже следующие двадцать минут в машине с этим мужчиной. Особенно не в такой машине, которая заставит любую женщину, хоть немного интересующуюся американской мускулатурой, промокнуть насквозь. — Я могу сама добраться, — говорю я. — Тебе нужно вернуться, пока твоя охрана не сошла с ума.

Данте усмехается.

— Я им позвонил. Глава моей команды очень зол, но я все улажу, когда вернусь. Я подвезу тебя до машины. — Его взгляд слегка ожесточается. — Мне не нравится идея, что ты будешь гулять одна.

— Я думала, ты сказал, что я в безопасности. — Тошнотворное чувство возвращается в мой желудок.

— От этих головорезов? Да. Я имею в виду в целом. — Данте подходит чуть ближе, его пальцы касаются края моей челюсти, и мои колени чуть не превращаются в воду от этого прикосновения. — Если бы ты была моей, Эмма, тебя бы возили везде, куда бы ты ни захотела. Я бы позаботился о том, чтобы за тобой всегда следили. Тебе никогда не пришлось бы ходить одной, и подвергаться малейшей опасности.

И вот так заклинание разрушено.

— Вот почему я не такая. Твоя, я имею в виду. — Слова вырываются прежде, чем я успеваю их остановить, и звучат резче, чем я хотела. Он хотел сказать, что это заманчиво, что это романтический жест, который он сделает для женщины, которую считает своей, но все, что он делает, это заставляет меня отстраниться, а мой желудок скручивается от чего-то, почти похожего на панику. — Мне нравится ходить туда, куда я хочу. Мне нравится быть одной. И я определенно не хочу, чтобы за мной кто-то наблюдал.

Это необходимое напоминание о том, насколько мы разные, и как невозможно для меня быть с кем-то вроде Данте. Я бы никогда не справилась с правилами и условиями жизни с ним. Я бы никогда не справилась с наблюдением и постоянными протоколами. И как бы сексуально это ни звучало в определенном контексте, я никогда не буду с человеком, который называет меня своей.

Судя по выражению лица Данте, он меня понимает. Он делает глубокий вдох и отступает назад, его рука падает на бок. Я стараюсь не думать о том, как сильно мне не хватает его прикосновений.

— Я понимаю, — тихо говорит он. — Но позволь мне хотя бы подвезти тебя сегодня. В качестве благодарности.

Я должна сказать ему нет. Но я вижу, что для него это что-то значит. Поэтому я быстро киваю, обхватывая себя руками, как щитом.

— Хорошо.

12

ДАНТЕ

Когда мы идем к моей машине, мне кажется, что почти невозможно оторваться от Эммы.

Я думал, что ночь с ней поможет ослабить вожделение, которое я испытываю. Я всегда считал, что, как только тайна новой женщины раскрыта, как только я увидел, что она предлагает, остается только вопрос, хочу ли я наслаждаться дальше или нет, всегда, когда первоначальная потребность удовлетворена, любопытство угасает.

Но с Эммой лишь одна ночь только усугубила ситуацию. Я и так желал ее больше, чем кого бы то ни было до этого, и это само по себе волновало и сбивало с толку, но, трахнув ее, я почувствовал еще большую жажду обладать ею снова.

Я дико ревновал настолько, что принял самое глупое решение в своей жизни.

И заплатил за него сполна.

Я ощущаю тяжесть в каждом движении, когда мы спускаемся по трем лестничным пролетам на улицу. Мое тело словно изранено изнутри, и, скорее всего, так оно и есть. Каждый вдох обжигает, и я знаю, что у меня треснули ребра. Мне нужно отдохнуть, и пройдет немного времени, прежде чем я снова смогу терпеть ощущение тату-иглы. Это значит, что я не увижу Эмму пару недель, вероятно.

Это к лучшему. Говорю себе это, пока мы выходим на улицу, и Эмма ведет меня в