– Извини, – криво усмехаясь, выставляет обе ладони вперед архимаг в примирительном жесте, смотря на меня снизу-вверх. – Не хотел тебя пугать и не хотел причинять зла. Но проблема в том, что в момент обращения из Духа Смерти я становлюсь очень агрессивным, и обычно сразу всех убиваю, а души изымаю артефактом, на всякий случай, а то мало ли… Но тебе сказочно повезло, меня остановил сам Эолин, еще не до конца уснувшим сознанием.

Медленно киваю, что поняла, но извинения принимать пока не собираюсь, и подальше отойдя от стоящего на полу архимага, к другому краю кровати, опять сажусь, подобрав под себя ноги, и, не спуская взгляда с садящегося на другом краю кровати мужчины, задаю самые важные вопросы:

– Ты мне расскажешь, что все это значит? Почему ты и Дух Смерти одно лицо? И почему ты, зная, о моей миссии до сих пор меня не уничтожил? И что за странная история с «единственной»?

– Торопишься умереть окончательно? – недобро усмехается Бералдин.

– Я пока никуда не тороплюсь, – отвечаю, сглотнув. – Я просто хочу понять – что происходит? Наверное, я имею право знать?

Он какое-то время молча буравит меня нечитаемым взглядом, словно решая, имею ли я действительно какие-то права, но, затем кивнув самому себе, отвечает:

– А оно тебе действительно надо? Твое дело выполнить миссию, и получить свой приз. Не лишней ли будет для тебя ВСЯ информация? Как там говорил Екклесиаст – «Многие знания, многие печали» …

– Но от этого ведь зависит моя жизнь! – возмущенно выдыхаю я.

– Нет, – уверено качает он головой, – Дух Смерти тебя не тронет, он признал тебя своей единственной. А единственную он убить никогда не сможет. Это табу. И если бы мог, то уничтожил бы сразу, как, только увидел. А ты до сих пор жива и невредима. И не только первая из двух сотен добровольцев прошла первую часть задания, но он тебе даже помог сам это задание выполнить.

– Чего?! – мой голос от возмущения становится сиплым, и прокашлявшись, я на всякий случай переспрашиваю: – Вы хотите сказать, что послали меня на верную смерть?

– Ну, вообще-то, мы были уверены на девяносто девять процентов, что он тебя не тронет. Ты, по всем характеристикам подходила под описание его единственной. И именно на тебя, должен был сработать квест.

– Девяносто девять процентов…, – повторяю я, уже не смотря на Бералдина, а сквозь него. – Но ведь не сто?

– Если хочешь знать моё мнение, – слышу я недовольные нотки в голосе архимага, и сосредотачиваюсь на его лице, – то именно поэтому, я и предлагал тебе отказаться от миссии, разве ты не помнишь наш с тобой разговор?

– Вы предлагали мне стать вашей любовницей, – не скрывая сарказма в голосе, с вызовом приподнимаю подбородок.

– Зато, ты осталась бы живой, – безразлично пожимает он плечами в ответ.

– Ясно, поняла, – киваю, стараясь не заорать от злости. – Я для вас расходный материал.

Маг разводит руки в стороны.

– Извини, но ничего личного.

Сколько раз я слышала эти слова в свой адрес, уже и не счесть, но почему-то именно от этого мужчины, мне слышать их намного больнее…

Какое-то время, я молча пытаюсь справиться со своими эмоциями. Но получается не очень. Поэтому я вспоминаю одну неплохую технику, которой меня когда-то научил один психолог. Нужно постараться встать на место того человека, который по вашему мнению вас чем-то обидел, и понять его мотивы. Что им движет?

Почему он ко мне так относится? Кто я такая для него?

Вообще, если уж быть честной с самой собой, то вообще не обязан проявлять ко мне какие-либо чувства, кроме ненависти и злости, ведь в первую очередь – это я взяла заказ на его убийство, а он… он мне еще и помочь пытается, по-своему конечно, но все же…

Интересно, а как бы я отнеслась к человеку, который взял на меня заказ?

Сомневаюсь, что так спокойно бы сейчас разговаривала с ним.

И что мне делать тогда, как быть дальше?

И надо ли оно мне действительно обо ВСЕМ знать? Что если эта информация в дальнейшем не позволит мне выйти из этого мира?

Но с другой стороны его ведь не зря называют «безумным»?

Я бросаю взгляд из-под ресниц на Бералдина, который молча ожидает от меня ответа, и пытаюсь забраться ему в голову, уловить хотя бы на лице отголосок его истинных мыслей…

Говорят, что всех «неписей» в играх создают с реальных людей. Их мимику, жесты, реакции на какие-то определенные вопросы или ситуации. И в принципе Бералдин тоже чей-то прототип…

Я читала о создателях игры, еще в двадцатых годах этого столетия – это была кучка студентов, любителей ролевых игр о средневековом фэнтези. Объединял этих ребят – профессор, который умудрился создать искусственный интеллект. Вообще программа изначально была военной, но её свернули, так как правительству она стала не интересной, и на практике проверить искусственный интеллект так и не удалось. Тогда студенты предложили профессору протестировать ИскИна в игре. Так и появилась известная игра Миры Центуриона, которая на данный момент является мировым лидером на рынке всех РПГ-игр.

Но это просто история, а меня на данный момент интересует реальность.

А в реальности, мне бы хотелось узнать, о чем думает сейчас архимаг. Однако, к сожалению, по его лицу сложно что-либо понять.

Ему бы в покер играть, с таким лицом.

А что если это его «блажь» или какая-то многоходовая операция? Что если все, что он мне говорит – это ложь, нацеленная на то, чтобы сбить меня с пути? Или, что еще хуже окончательно убить? И где вообще гарантия, что других так называемых «добровольцев» он точно также не запутывал?

Эх, вот бы с тем воином пообщаться…. Но он ведь тоже может быть участником определенного заговора, да и сам сказала, что давал клятву и не имеет права её нарушить?

Хрррр… Адонского хита им всем в друзья! Кому им? Да кому угодно! Я уже ничего не понимаю! Кто прав, кто виноват?

Так и параноиком недолго стать…

Нет, быть пешкой в руках местного бога, мне не хочется. Я хотя бы должна узнать ЕГО правду, а потом уже решать, что делать дальше.

Упрямо сдвинув брови, я киваю своим мыслям и, вздернув подбородок, говорю Бералдину:

– Я подумала, и решила, что хочу знать ответы на свои вопросы.

На губах архимага появляется удовлетворенная улыбка, а в глазах мелькает одобрение, от чего моё сердце странно ёкает, а где-то внутри груди зарождаются ростки симпатии к этому необычному неписю. Но я