– Ты сейчас хочешь, чтобы я начала облизываться? – прошипела Кама, оборачиваясь. Тишина и пустота над головой нашла свое объяснение. Сэнмурвы, минуты назад тучей заполонившие небо, сейчас, подобно стервятникам, сидели по краю солончака со стороны реки, ожидая своей части трапезы. И как раз теперь их пасти и их взгляды были обращены на Каму. Она привстала на колени, двинулась в сторону крылатых тварей, и с их стороны тут же раздалось шипение, готовое перерасти в лай.

– Пока они сидят, ты прорвешься, – прошептал Орс. – Но они тут же взлетят. Я слышал, что у вас с Эсоксой было какое-то средство от сэнмурвов?

– Виз Вини унесла его, – прошептала Кама и медленно, очень медленно обернулась, потому что ледяной холод охватывал спину. Чудовище, и в самом деле напоминающее каменного медведя, смотрело на нее через каменное плечо с явным интересом.

– Значит, говоришь, нажравшись, оно сворачивается в каменный валун? – прошептала Кама, глядя, как под довольное урчание сэнмурвов чудовище начинает разворачиваться. – Как еж?

– Как степной броненосец, – застонал Орс. – Но броненосец разворачивается, если его бросить в воду! Куда ты собираешься бросать это чудовище?

– Никуда, – взмахнула мечом Кама. – Как на него охотятся?

– Никак, – отрезал Орс. – Он охотится! И для него лакомство – как раз сожрать что-то еще живое! Ты – лакомство!

– Он будет прыгать? – поинтересовалась Кама.

– Я удивляюсь, что такая тяжесть может еще бегать, – заныл Орс. – Может быть, он и пользуется пастью, но Син говорил, что пастью он только жрет. Он топчет! Посмотри на его ноги. Он нашего калба превратил в лепешку! Да таких, как ты, он может раздавить сразу двух!

– Пусть попробует, – процедила сквозь зубы Кама.

Она прильнула к камню в тот же миг, когда зверь медленно двинулся в ее сторону. Ткнула ладони в лужу крови, вытекшую из брюха калба, и повторила часть того заклинания, которое разрушило Змеиную башню. А потом до самой последней секунды выгребала из сотворенной ложбины пыль и песок, чтобы нырнуть в нее и вжаться в расщелину подобно мокрице.

– Молодец, – сказал Орс, когда ревущий от раздражения зверь перестал топтаться над затаившейся Камой и придавил ее убежище собственной тушей, тут же принявшись за продолжение трапезы с потрохами калба. – Хороший способ охоты. Только в ловушке не зверь, а охотник.

– Знаешь, – проговорила, морщась от невыносимой вони, Кама, – во-первых, я верю, что он и в самом деле испражняется нечасто, во-вторых, после брюха калба мне уже ничего не страшно, в-третьих, в детстве мы с братьями иногда ловили ос и сажали их в глиняные чашки. Но никогда не прикрывали их ладонью!

Она взметнула клинок в тот самый миг, когда зверь проглотил очередную порцию падали и начал прижиматься к камням, видимо, рассчитывая, если не раздавить добычу, так задушить ее. Меч с трудом пробил не каменную, но толстую кожу, а затем пошел вдоль расщелины, рассекая потроха и сосуды, в который уж раз заливая принцессу вонью и лишая ее возможности дышать и одновременно извлекая такой вой, что даже последующий рывок зверя в сторону показался Каме бесшумным.

Она с трудом выбралась из расщелины, замотала головой, морщась теперь уже от визга умирающего зверя, который бился в луже собственной крови в паре десятков шагов, согнулась в приступе бессмысленной рвоты и сквозь звон в ушах с трудом услышала почти крик Орса.

– Бегом к зверю! Сэнмурвы пьянеют от крови! Там они не будут нападать на тебя всем скопом! Теперь у них пир!

Забравшись на горб каменной спины чудовища, Кама продержалась не менее получаса. Во всяком случае, часть сэнмурвов, которая предпочла свежую добычу обилию падали, кружила у нее над головой и падала на ее плечи поодиночке или парами каждую минуту. И результаты этих атак сваливались вокруг туши затихшего зверя, где копошились их менее привередливые сородичи. И все-таки силы начинали оставлять Каму, поэтому, когда ей почудились голоса, а потом вокруг засвистели стрелы и оставшиеся сэнмурвы, из тех, что еще могли лететь, понеслись с хриплым лаем в сторону гор, у Камы даже не было сил, чтобы смахнуть кровь с лица. Она села там, где стояла, и положила меч на колени. Из леса выехал араманский дозор. Всадников было с половину сотни. И двоих из них Кама узнала. Широкоплечий бородач был одним из двоих братьев араманского князя Прунумом, а рядом с ним держался его племянник, третий княжич Араманы, победитель уже теперь давнего турнира лучников, некогда поклонник Лавы Арундо – Вервекс Скутум. Всадники с обескураженными лицами выстроили испуганных лошадей вокруг мертвого чудовища. Прунум Скутум стянул с головы араманский треух и отдал Каме честь, прижав шапку к груди. Вервекс подал лошадь вперед, прищурился и спросил:

– Я тебя знаю, почтенная охотница?

– Не думаю, – проговорила она, стирая с глаз кровь. – Но мы можем познакомиться.

Два всадника промчались через ворота Тимора ранним утром. Нитенс, младший брат герцога Обстинара, герой обороны той самой крепости, у которой теперь он проверял дозоры, закутавший, как все вельможи, как все воины Тимора и Обстинара, горло черным шарфом в знак траура на ближайший год, выпустил путников без досмотра. Старшие дозоров тут же строго-настрого приказали молодым воинам зря языки не распускать. Да, судя по всему, неизвестно откуда явившийся принц Лаписа Игнис покидает Тимор. Так и что теперь? Попусту языком чесать? Отдал положенные почести несчастной Армилле, пора и восвояси отправляться, где бы там изгнанник ни обретался в это мутное время. Да и какой же он изгнанник? Не изгнанник, а беглец. Все знают, что безумный король Пурус по какой-то неведомой причине разыскивает Игниса, ну так и тем более не стоит болтать лишнего. А то, что девчонка Игниса, еще вчера проткнутая стрелой, сегодня уже держится в седле, так кто их знает, вельмож? Может быть, у них такие снадобья есть, что и мертвого из могилы поднимут? Опять же магия? Да и кто видел ту стрелу? Может быть, она не насквозь молодую Тотум проткнула, а в доспехе ее завязла? Молчать – значит молчать. Ну, если только тихо-тихо, самым близким, друзьям да подружкам бросить пару слов с важным видом. Те-то уж все одно сохранят тайну. Да и кому ее передавать, тайну ту? В Тиморе все свои, или почти все, а кто не свои, те вот-вот своими станут, достаточно небольшой войны с кем-нибудь, лишь бы не с Ардуусом, да и куда ж болтовню может разнести, если пропасть кругом да горы? К тому же беда какая-то приключилась прошлым днем на северном дальнем дозоре, так теперь король Адамас, тьфу-ты ну-ты, герцог же, конечно, Адамас, везде дозоры удвоит, и тогда совсем спокойная жизнь пойдет.

Выбравшаяся из Тимора парочка спустилась до самого исхода тиморской долины, где в скалах ее дожидался небольшой отряд. Два младших брата герцога Адамаса, двое близнецов – Валпес и Лупус и их сестренка Бакка, которая внезапно вытянулась в свои шестнадцать лет, привели два десятка самых надежных воинов. Парочка поменялась плащами с Лупусом и Баккой, и те с пятеркой воинов помчались к западному мосту, чтобы пересечь его в облике нежданных гостей и вернуться в Тимор через северный мост, да не тот, на котором случилась беда, а через общий, что на северном тракте. Оставшись с Валпесом, парочка переоделась тиморскими гвардейцами и направилась на юг. Уже через час она добралась до переправы через Азу, а еще через час отогревалась в каламской башне на левой стороне реки, дозор в которой тоже несли тиморцы. Там Игниса и Процеллу ждал Соллерс.