class="p1">— А ты ждал истерики? Или тебя устроит, если поеду к Лизе выяснять, почему она мне лгала? Да, а ведь и правда — хороша подруга, — она закатила глаза, сделав вид, что задумалась. — Столько лет дружбы псу под хвост. И из-за кого? Из-за мужика с мутными людоедскими целями. Хотя я и сама на тебя вроде запала, так что, нет, не выходит. Как ни крути, у тебя первое место скотского поступка.

Внутри Артема шевельнулись знакомые струны азарта: льющаяся на него прямая язвительность была привычней женского хладнокровия.

— Один черт, как ты хочешь поступить с Лизой. Для меня она провал, — он поднял руки, показывая ладони, словно извиняясь, что ничего не может поделать с мнением. — Как видишь, я признаю, что поступил низко по отношению к тебе, но с ней у меня свои счеты, и я должен был их свести. То, что я выдернул ее под проект против воли и разок трахнул, малая плата за то, что сделала она.

Аня подняла руку и залепила пощечину, не щадя ни ладонь, ни кожу щеки. Артем дернулся от неожиданности и, шумно втянув воздух, уставился бешеными глазами. Девушка ответила царапающим взглядом.

— Ты говоришь о моей подруге, — не повышая тона, сказала она. — Я знаю ее подольше, поближе и без херни, свойственной мужикам. Так вот, Лиза не может быть провалом. Если она тебя разочаровала, ищи проблему в себе.

— Эта проблема уж точно не во мне, — процедил Артем, воздух между лопаток сжался от жара. — Твоя подруга предала раз и предала два, не забывая смотреть на меня таким же ясным и праведным взглядом, как и ты сейчас. Она тоже говорила очень хорошие, правильные слова. Да и согласилась, помимо всего, чтобы защитить тебя от меня. Какие-то ценности ей важны, — он скривил рот в усмешке и потер место удара. — Если тебе достаточно этого, чтобы оправдать ее молчание, дело твое. Принимай удобное для себя решение и дружи дальше. А я пас.

— Потому что ты тоже принял удобное для себя решение, — лукаво заметила Аня. — Удобное, верное решение, после которого тебя ломает, как наркомана. Так ломает, что ты вывалил на меня всю правду. Тяжело играть с ложью, да? А ведь получалось очень складно и интригующе, — она положила руку Артему на плечо и приблизилась к его уху. Прошептала: — Я прониклась твоей загадочной душой. И даже стало интересно ее разгадать. А вместо загадки оказалась такая банальщина и скука, — она выдержала паузу и добавила: — Сплошной провал. Для кого-то и ты можешь им стать.

Развернувшись и не снимая обуви, она снова пошла в комнату. Заняла то место, где только что сидела, и, закинув ногу на ногу, продолжила:

— Давай подытожим, чтобы я прониклась твоей идеей насчет Лизы. Верно ли я понимаю, что ты шантажом заставил ее работать в проекте, который очень мотивирует тебя материально. Ради этого вынудил ее общаться с человеком, который с высоченной долей вероятности когда-то пытался ее изнасиловать, проигнорировал ее попытки достучаться до тебя, чтобы донести тот ужас, с которым она столкнулась и жила все это время. При этом она не увидела и толики сострадания, которое без каких-либо условностей должен чувствовать любой нормальный человек, не говоря уже о бывшем возлюбленном, но вместо этого от тебя она получила приказ продолжать исполнять контракт, а чувства засунуть… м-м-м… куда поглубже. И после того, как ты получил, что хотел, ты заявился к ней домой, трахнул в качестве какого-то придуманного тобой самим наказания, и теперь обвиняешь в предательстве. Все так?

Обвинения одно за другим вырывались наружу из накрашенных губ, и врезались тонкими дротиками.

Решительность Артема в том, что он надумал выпустить пар, ругаясь с таким соперником, как Аня, несколько смялась, но отступать было поздно и позорно.

— Со стороны это может выглядеть именно так, но ты игнорируешь ключевые детали.

Аня перебила его:

— Если сейчас ты струсишь, то клянусь, я тебя больше никогда не подпущу к Лизе. Уяснил? Подумай тщательнее, что скажешь.

Артем осекся. Щека горела, но не менее сильно жгли глаза девушки напротив. Не просто девушки — подруги Лизы, готовой перегрызть ему горло. Не долго раздумывая, она одной ногой переступила порог вражды. Если он не струсит… хм.

Он попытался отлепить от себя неожиданно прозвучавшую угрозу, чтобы она не сбивала с толку, но тщетно — фраза неприятно пережала виски. Артем сделал усилие, чтобы не помассировать их.

— Вчера я не думал о том, что произойдет, как о наказании, — проговаривая слова, начал он. — Это первое. Скорее, это было наказание мне. Второе: после всего мне сложно относиться к Лизе, гм, хорошо. Играть против себя в чрезмерное благородство я не готов. Я отдам все, о чем мы договаривались, поэтому в накладе она не окажется, — он сжал челюсть. Можно только догадываться, в каком выигрыше осталась Лиза. Процедил: — Мы в расчете. И никаких претензий я предъявлять не собираюсь.

Артем замолчал, выбирая из сонма злых мыслей самые пристойные.

Аня сама налила себе вина и снисходительно ждала, перекатывая бокал в ладонях. Артем догадался, что ей, несмотря на бравурность, разговор дается тоже нелегко, и ему стало легче.

— Кое-какие чувства дали о себе знать, но это и неудивительно. Пару раз я допустил — возможно, что-то есть шанс восстановить, — медленно, сам прислушиваясь к тому, что исторгает его рот, продолжил Артем. — Но не получилось. Да и не могло получиться. Так уж сложилось, что мы, мужчины, неохотно прощаем женщин. А для меня теперь это и подавно невозможно. Поэтому даже хорошо, что Лиза уничтожила этот гипотетический шанс. Так больнее, но проще.

Аня фыркнула:

— Вам лишь бы проще. Ну, если хочешь, оставайся вдвоем с этим «проще». Только я могу предложить вариант посложнее. Расскажу тебе, в чем дело, а ты решишь, какой выбрать.

Артем сложил руки на груди. На лице отразился отсвет странной улыбки.

— Надеюсь, мне не придется за это заплатить сто тысяч. А то вы меня по миру пустите.

Аня смотрела на него, приподняв бровь.

— Не относится к делу, — махнул рукой Артем. — Говори.

— Люблю говорить под чай.

Передышка оказалась кстати. Артем отправился к шкафчикам. По иронии под руку попался плотный брикет с иероглифами — один из множества подарков.

— Ты боишься чувств, — заявила Аня, пока Артем сыпал заварку в чайник. — Страх и есть камень преткновения.

Артем вздохнул. Снова препарируют его чувства. Почему женщины так любят говорить банальные вещи так, будто открывают тебе многомерную вселенную?

— Это слишком явно. Я ждал чего-то более заковыристого.

— Страх