– Ты немного пьяна, – Эд убрал ее волосы и поправил капюшон. – Я рад, что ты согласилась на прогулку, Аннетт…

Он сделал шаг вперед, но Батлер отступила, стараясь сохранить дистанцию и не позволить быть ближе.

– И слишком юна. – Он понимающе кивнул, но, несмотря на ее жест, обнял. – Ничего, время летит быстро, если знаешь, чего ждешь. До встречи, Ани.

– Возраст не ограничивает чувств, просто иногда они принадлежат кому-то другому. Не стоит верить в несбыточное. До встречи, Эд. Я рада, что между нами нет ложных надежд.

– Но всегда есть маленький шанс. Увидимся, Аннетт.

Он поцеловал ее замерзшие пальцы, после чего улыбнулся. Хотел что-то сказать, но передумал.

– Береги себя.

Эдвард позволил себе пару секунд побыть рядом и ушел.

Ани тяжело вздохнула. Рано или поздно им стоило объясниться. Хорошо, что не пришлось извиняться и подбирать слова. Хотелось верить, что Эдвард все понял.

Она открыла дверь, постаралась как можно тише поставить задвижку, чтобы никого не разбудить. Несколько секунд постояла, прислонившись спиной к мягкой внутренней обшивке.

После пары бокалов вина в голове приятно шумело. Аннетт понимала, что это не лечение и не способ забыться. Так, немного вольности, которая помогла ей расслабиться, но лишь на этот вечер. Знала, что пагубная привычка начинается с малого, а после становится бездонным карьером, из которого невозможно выбраться. Дашь себе слабину, тем самым сделаешь этот шаг в бездну.

Ключ провернулся в замке, и тот привычно заскрипел. В пекарне витал сладкий аромат выпечки.

Ани медленно спустилась по темной лестнице, как можно тише открыла дверь и застыла, увидев Роберта.

– Ты поздно.

Он стоял, прислонившись к дверному косяку. Растрепанные волосы, синяки под глазами, мятая футболка, испачканная в машинном масле. Роберту шла легкая небрежность и простота. Это делало его по-особенному теплым и близким. Вот только колючий взгляд заставил Ани поежиться.

– Ужинала?

Аннетт не смогла сдержать улыбки: он умел сглаживать углы, даже если сам их и создавал.

– Ужинала, но, если хочешь, могу заварить мятной воды с корицей.

– Отдохни, завтра будет сложный день. Все в порядке?

Его горячие пальцы приятно коснулись прохладных щек Ани. Отчего-то этот простой, можно сказать, дружеский жест показался ей невероятно личным.

– Да. Просто тебя явно раздражает Эдвард. Точнее, прогулки с ним. Роберт…

– Не говори ничего. Сейчас будет лишним. Ступай, вечер – не время для разговора, о котором ты утром пожалеешь.

Он чувствовал легкий аромат вина, видел, как блестели ее глаза, но не мог ничего сказать. Роберт понимал, что она свободна, и не отнимал этого. Крошечным птицам не нужно все небо: они не долетят и до половины. Именно поэтому не стоило лишний раз напоминать о судьбе, прочно связанной с пекарней: Ани теперь ее часть и не сможет жить вне этого здания. Здесь тепло, а там, в безграничных ледяных просторах снежного купола, Аннетт будет наедине с тенями прошлого. Там ей будет некому помочь.

– Лучше жалеть о том, что сделал, чем корить себя за бездействие.

Аннетт улыбнулась, сделала шаг вперед, чтобы оказаться совсем близко. Теперь она отчетливо слышала тихое, равномерное дыхание, которое становилось глубже и тревожнее. Вот только Роберт не переживал – он, как всегда, хотел сохранить их дистанцию.

– И сказать, потому что непроизнесенные слова будут отбирать воздух по ночам. И, скорее всего, у тебя.

Дверь скрипнула, и полоска искусственного света едва не развеяла их уединение и опасную близость. Одно движение, маленький жест близости – и белую полосу мела смоет дождь. Даже не придется переступать, осознанно нарушая границы.

– Но если тебе так хочется играть в молчание, пусть.

Ани почти невесомо положила руку на грудь Роберта, чуть приподнялась и коснулась его пересохших губ своими.

– Спокойной ночи. Следующий раз просто скажи, что тебе не безразлично.

Роберт хотел положить свою ладонь поверх ее, но девушка отступила, беззаботно улыбнулась. Так, словно за ее спиной не было страшного прошлого, так, словно она умела жить или слишком повзрослела, искусно пряча в темноте свои страхи, пока находилась в полумраке.

– Не делай того, о чем пожалеешь утром. Ты ведь очень аккуратный, правильный и заботливый.

Аннетт покачала головой и, шире приоткрыв дверь, проскользнула на кухню. На губах все еще чувствовалось короткое прикосновение. Перед глазами… его взгляд. В нем царили растерянность и замкнутость, которую Роберт не мог преодолеть. Но стоило ли? Ей впервые было легко. Никаких ожиданий, сомнений и взвешенных решений. Хотелось просто жить.

Роберт не догонял Аннетт. Он остался в прихожей. Задумчивый, взволнованный. Нужно было поговорить, но Роб хотел дать время выветриться вину, которое Ани однозначно пила. Он ни с чем не мог спутать этот сладковатый аромат алкоголя. Злился, ведь знал, что после книжного клуба она встречалась с Эдвардом. Об этом ему говорила Молли, пока Роб помогал складывать хлеб на стеллажи.

А теперь в голове все время вертелась брошенная ему фраза о правильности и решительности. Она, словно жучки-короеды, разъедала и давила на больное. Но оправдания ничего не исправят. Они просто слова, а им, как и обещаниям, не принято верить.

Роберт сложил инструменты, отнес их в кладовую, после чего не спеша поднялся и ненадолго остановился у двери их комнаты, чтобы собраться с мыслями. Затем решительно вошел, собираясь поговорить с Ани, но она уже была в постели.

Волосы рассыпались по подушке и закрывали часть лица. Она прижимала к груди теплое пуховое одеяло и слегка улыбалась во сне. Спокойная, расслабленная. Он сел на край кровати, замер, надеясь, что не разбудит. Улыбнулся, когда она слегка нахмурилась, ощущая его присутствие, и тут же легким жестом убрал волосы с ее лица.

Маленькая, но жестокая пытка – решиться на большее, рискнуть, надеясь, что Аннетт действительно понимает, что соглашается быть с ним.

– Спокойной ночи, сердце.

Роберт тяжело вздохнул, едва коснулся губами ее виска. Кого он убеждал, что все стабильно? Себя или взволнованную Молли? Он не должен был, не имел права, но не мог не чувствовать. Ани была ему важна. И сегодня, злясь на самого себя, когда Аннетт гуляла с Эдвардом, Роб принял решение говорить открыто. Как бы странно все ни звучало.

* * *

Обычно понедельник в пекарне выходной, но перед зимними праздниками было слишком много покупателей, поэтому Коул перенес отдых на другой день.

Сегодня Ани разносила небольшие заказы, и в списке значилась фамилия Нордман. Это в особенности портило и без того незадавшийся день Роберта. Ему так и не удалось с ней поговорить: Аннетт избегала его, а он не хотел давить. Считал, что вчера она могла сказать лишнего и теперь жалела.