Чем еще похвастаешь, Коля?..

Еще он продал побитый танк… Но ведь тоже не бизнес. Танк Гусарцев продал грузинам, сплавил боевую машину неплохо, если о деньгах. Однако чтобы танк перегнать, Коля нанял контрактников, храбрых, отчаянных, но ненадежных. Парняги начисто лишены страха, без нервов, на зверском адреналине… Но что в итоге?.. Грузины контрактниками недовольны. И было за что! Пока добрались до Панкисского ущелья, танк ощипали. Сняли всю электронику… Танк Т-80!.. Хорошо, что деньги дадены были Гусарцеву вперед. Хорошо, что грузины были лохи!.. Но другие грузины лохами не будут. У лохов злая память, Коля.

Я объясняю ему, что эти его дела — не бизнес. Я спокойно ему объясняю. Сдерживаясь… Что это даже отдаленно не называется бизнесом.

Мы пьем водку у меня, в маленькой служебной офис-квартирке, прилепившейся прямо к Первому складу. Коля Гусарцев, видно, давно хотел этого разговора… Пусть получит. Пусть все получит. Уже то хорошо, что он открылся.

— Что молодец, то молодец, — хвалю его я и поднимаю полную стопку.

Чуть спешно, чуть нервно он тоже вздергивает свою стопку со стола — чокаемся.

— Саша, да я просто попробовал!.. Денег же нет и нет.

Он слишком легко оправдывается.

— Брось!.. Зачем ты тогда гонишь все это мне только сейчас?.. Под водку, а?

— Я же хочу вместе.

— Понимаю… Вместе… И теперь, ради этого «вместе», хочешь знать мое мнение?! Ты хочешь услышать про продажу оружия… Пж-жалста!

Я круто набираюсь гневом. Но холодным гневом:

— Вот мое мнение… Получи.

— Погоди.

— Нет, ты погоди… Слушай внимательно… Чеченцы будут не просить продать — а требовать продать… Разницу слышишь?.. Уже со второй с ними сделки. Со второй, Коля!.. Как только ты наладишь первую продажу со складов…

Я говорю негромко. Я тихо:

— Продажей оружия занимаются другие люди, по-другому организованные. По-другому денежные. Не нам чета… Как только станет известно, что на рынке оружия новый игрок… Игрочишка!.. Подключатся чичи. Чичи не станут просить. У тебя, дурака, будут требовать. Ты очень-очень скоро обосрешься, Коля… Извини.

Пусть услышит:

— Это у вас в штабе говорят — я наложил в штаны… мы наложили в штаны… Здесь, Коля, никаких штанов. Здесь грубо. Ты обосрешься, Коля…

Я нарочно повторяю жесткие слова:

— Я уж не говорю про пакостность этого дела… Маленькие люди не могут торговать оружием. Запомни. Торговля оружием — это твоя смерть. Очень скорая смерть, Коля.

Я продолжаю тихо. Я хочу подсказать ему ключевое, главное, и совсем-совсем тихо — ты, Коля, маленький человек. Мы с тобой — маленькие люди.

Он побледнел. Хотя изрядно полон водкой.

После тягучей, долгой (ему на осознание) паузы я мягчею. Я уже, можно сказать, предлагаю примирение:

— Займись, Коля, делом себе вровень. Если уж так хочется другой бизнес… Себе, маленькому, вровень.

Чем выискивать автоматы и гранатометы по складам и по приходящим в Чечню составам… Чем боеприпасы… Лучше бы тебе, милый Коля, доски-гвозди. Шифер и кирпич. Мешки с цементом… С тех же самых прибывающих в Грозный составов… И не спешить, не хапать… Войти в контакт с грозненцами. Постепенно… Окучивать под себя какой-нибудь строительный бизнес. Хиленький с виду, никак не блестящий, но всегда надежный и всегда востребованный бизнес со стройматериалами… Чем не дело?.. Завести знакомство на товарняках… В тупики заглядывать. В вагоны.

Гусарцев, весь бледный, слушает меня молча. И вдруг жестко перебивает:

— Никогда больше не предлагай мне такого.

Тщеславный.

Я только пожимаю плечами — ладно… Живи сам. Не буду предлагать… Не хочешь — не буду.

Мы пьем молча.

Наконец, я вижу, он собирается с духом. Говорит:

— Саша… Я не выдерживаю. Денег ноль!.. Мне скоро в отпуск…

И еще:

— Саша… Ну, ты подумай, что у нас сейчас за полоса! Хворь после операции… А теперь Костомаров опять запоносил! Хорош сталкер! Сталкер-дристун, а?.. Как жить?.. Я совсем без денег. Скоро отпуск. Как жить?

Он лез в душу.

— Живем же.

— Это ты живешь, потому что с талантом. Ты ждешь свое время… Ах, как ты ждешь, Саша! Как красиво ты ждешь!..

Психотрюк мил и, конечно, мне знаком… Когда человек вот так за водкой себя, любимого, умаляет. А тебя, сидящего и пьющего напротив, — соответственно, возносит до высот. И значит… Значит, он еще не все свое выложил. Что-то еще он скажет. Что-то на уме…

— Коля… Давай прямо.

Он вдруг смеется:

— А я прямо. Прямее не бывает… Ты родился с талантом, а я нет.

Я фыркаю. Я не родился с талантом. Это мое нынешнее умение (каким словом ни назови) родилось само собой и прямо здесь. Прямо на войне… Бог прищелкнул пальцами. На только-только начинавшейся тогда войне.

Бог в ту минуту прищелкнул пальцами, чтобы человеческое ухо услышало (а ближе других ухо оказалось мое), и Ему, щедрому, подумалось — а не послать ли кой-какое умение этому майору Жилину. На войне и дурачку надо же что-то послать. Хотя бы иногда. Хотя бы однажды.

Пьем… Все же Колина лесть стала попадать в меня. Ближе и ближе к разогревшемуся водкой сердцу.

Но тем внимательней я следил, куда гнет милый Коля Гусарцев.

Он явно хотел что-то досказать. Но смолчал… Сегодня смолчал. Мол, на сегодня и без того круто.

Молодой!.. Оставаясь со мной с глазу на глаз, он часто говорил о чужих успехах. О Шуманове… О Хворостинине… А ведь и сам он, майор Гусарцев, достаточно заметен (если о штабистах) — и храбростью, и манерами. Он мог бы, я думаю, понравиться многим, если бы не эта спешка взять свое.

Человек внушаем. Иногда кажется, что человека дразнит его собственная, очень ему по жизни подходящая — звучная! — фамилия.

Мы еще говорим… И Коля опять с пережимом! Он восхищается Крийко, а этот Крийко попросту и примитивно вездесущ — подполковник, который носится по Чечне как одержимый. Который слишком быстро, суетно делает себе имя. Меняет пленного араба на контрактника… Трупы трех боевиков — на одного нашего раба из ямы… На часть денег (с каждой сделки) он выкупает еще и солдатские жетоны, знаки мертвых. Горстями!

И опять я Колю одергиваю — этот Крийко безумен, слишком суетен. И наверняка недолговечен. Он из тех, кто жрет пыль. Мельтешит… Грех говорить, но не сегодня-завтра такого убьют.

Перед уходом Коле Гусарцеву хочется, чтобы мы пили, многократно чокаясь. Это подчеркнет, что теперь, после откровенного разговора, мы стали еще ближе. Я согласен — пью с удовольствием, надо расслабиться. День, и впрямь, выпал трудный… Меня уже разбирает на части ночь. Хозяйка-ночь!.. Отправить Колю спать… А самому на лунную полянку… И цифра за цифрой медленно в темноте набирать жёнкин номер. Дочка ночью спит, не откликнется… Но я сейчас только и хочу голос жены.