Крепко зажмурившись, она крест-накрест закрыла руками лицо и… пнула орла ногой.

Он подскочил с трескучим «клек-клек-клек», и Ренн ощутила холодок на запястьях, когда когтистые орлиные лапы скользнули совсем рядом с ее лицом.

Обе женщины тут же подошли к норе орла и остановились по ту сторону каменной плиты.

Орел сердито встряхнулся и стал оправлять взъерошенные перья.

Ренн опустилась на корточки, по-прежнему закрывая руками лицо и не в силах поверить, что осталась невредима.

— А здесь можно и не проверять, — послышался голос Повелительницы Летучих Мышей. — Хотя, похоже, наша птичка опять проголодалась.

— Ох, да оставь ты ее в покое! — нетерпеливо крикнула вторая женщина. — И мальчишку этого брось, пусть себе полежит! И все остальные пусть делают что хотят! Мне нужно отдохнуть! Да и тебе, впрочем, тоже. Так что пошли отсюда!

«Да-да, уходите!» — про себя молила их Ренн.

Но Повелительница Летучих Мышей колебалась.

— Ты права, — сказала она наконец. — Им и осталось-то всего один день пережить.

Вскоре шаги их стали удаляться, и Ренн, совершенно лишившись сил, так и осела на пол. Она испытывала громадное облегчение. Коснувшись кончиками пальцев зигзага молнии у себя на запястьях, она словно вновь увидела перед собой круглое умное лицо Танугеак и услышала ее голос: «Мне кажется, они тебе пригодятся».

Лишь спустя некоторое время Ренн осмелилась пошевелиться, да и то потому лишь, что орел стал проявлять признаки беспокойства. Растирая онемевшие ноги, она прислонилась к плите, закрывавшей вход в нору, и вдруг поняла, что за плитой кто-то есть.

— Можешь вылезать оттуда, — услышала она шепот Торака.

Он все никак не мог поверить, что это действительно она.

— Ренн, неужели это ты? — бормотал он.

— Хвала Великому Духу, ты очнулся!

С выкрашенными черной краской волосами Ренн казалась ему странно незнакомой, но это все же это была она: ее улыбка, остренькие мелкие зубки, ласковый взгляд. И это она так неловко и нежно поглаживала его, Торака, по груди…

— Ренн… — снова произнес он и чуть не упал. У него вдруг так закружилась голова, что пришлось зажмуриться.

Ему страшно хотелось немедленно рассказать ей все. И о том, как его блуждающая душа вселилась в белого медведя, и о том, как он угодил в ловушку и чуть не остался в теле этого медведя, и о том, что он слышал вой Волка — правда, слышал его только своим внутренним слухом. Но больше всего ему хотелось сказать ей, как это чудесно, что она рядом, как он счастлив, что ей удалось пробраться в пещеру и в кромешной тьме отыскать его.

Но едва он попытался что-то сказать, как горькая желчь поднялась у него к самому горлу. Он успел выговорить лишь: «Меня… сейчас вырвет» — и упал на четвереньки.

Его выворачивало наизнанку, а Ренн стояла рядом с ним на коленях и поддерживала его. И убирала волосы, падавшие ему на лицо. А потом, когда это, наконец, закончилось, помогла ему подняться на ноги.

Торака шатало. Когда они вышли на освещенное факелом пространство, Ренн впервые как следует разглядела его лицо и ужаснулась:

— Торак, что с тобой? У тебя же все губы черные! И на лбу кровь!

Он вздрогнул от ее прикосновения:

— Не тронь! Я… просто испачкался!

— Неправда! Что с тобой случилось? — не успокаивалась Ренн.

Но Торак отчего-то никак не мог заставить себя все рассказать ей. И сказал лишь:

— Я знаю, где они держат Волка. Пошли.

Но когда он, спотыкаясь, двинулся по туннелю, Ренн схватила его за руку.

— Погоди. Мне нужно кое-что рассказать тебе. — Она помолчала. — Эти Пожиратели Душ… им не только Волк нужен. Они и тебя тоже хотят в жертву принести!

И она рассказала о том, что подслушала в каменном лесу. У Торака подкосились ноги; его снова стало тошнить.

— Это страшное колдовство. Оно способно дать им великую силу и власть. И оно защитит их от злых духов, — закончила Ренн.

Торак бессильно прислонился к стене.

— Девять Охотников… Я слышал, как они говорили об этом, но мне и в голову не приходило… — Он вдруг нахмурился и, схватив факел, решительно сказал: — Идем. У нас мало времени.

Ренн озадаченно на него посмотрела:

— Но… разве Волк не здесь, не вместе с остальными?

— Нет. Я расскажу тебе на ходу.

Охваченный волнением, Торак чувствовал, что мысли его быстро проясняются. Он уверенно вел Ренн по туннелям, вспоминая следы тех запахов, которые почуял, находясь в теле медведя. Он то и дело останавливался, проверяя, нет ли за ними погони, и постепенно рассказал Ренн почти все: рассказал о том, что некий заморский колдун посоветовал Пожирателям Душ держать Волка отдельно от прочих жертвенных животных; о том, чему сам стал свидетелем, прячась в каменном лесу; рассказал о Двери между мирами, о страшных намерениях Пожирателей Душ и об огненном опале…

Ренн вдруг резко остановилась и спросила:

— Огненный опал? Они нашли огненный опал?

Торак так и уставился на нее.

— Тебе о нем известно?

— Ну… да, я кое-что слышала. Но не так уж много.

— Почему же ты мне никогда о нем не рассказывала?

— Но я никогда не думала… — Она колебалась. Ей очень не хотелось обижать его. — Понимаешь, в детстве ведь слышишь много всяких историй и сказок, если, конечно… растешь среди своих сородичей.

— Ладно, тогда рассказывай сейчас, что ты знаешь об этом камне.

Она придвинулась ближе, и Торак почувствовал на щеке ее дыхание.

— Огненный опал, — прошептала она, — это свет глаз Великого Зубра. Вот почему он так притягивает злых духов.

Торак посмотрел на нее; ее глаза были, как две бездонные черные пропасти, и в их глубине мерцали два крошечных отражения факела.

— Значит, тот, кто владеет этим опалом, может управлять злыми духами? — сказал он.

Ренн кивнула и прибавила:

— И пока опал не коснется ни земли, ни камня, злые духи так и останутся у него в рабстве и должны будут делать все, что прикажет им хозяин опала.

Торак вспомнил алое сияние в каменном лесу.

— Но он так прекрасен!

— Зло может быть и прекрасным, — с поразительным хладнокровием заметила Ренн. — И очень даже часто бывает именно прекрасным. Разве ты этого не знал?

/Торак был явно потрясен. Он все еще пытался совладать с собою, когда спросил:

— Насколько же он стар? И когда…