Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Там его собственная дочь. Если она в безопасности, сомневаюсь, что он сочтет ситуацию слишком рискованной для меня.
Я могла бы сказать, что папа, похоже, думал о том же, и ему это не очень нравилось.
Невио
Я уставился на повязку вокруг своего запястья. Сломанная кость ограничивала диапазон моих движений и напоминала мне о моей стычке с Рори. Не то, чтобы я в ней нуждался.
С момента нашего вчерашнего разговора мои мысли вертелись только вокруг нее.
От ее рассказа о том, что произошло между нами на вечеринке, у меня остался неприятный привкус во рту. Я действительно пытался держаться от нее подальше в прошлом году. Конечно, все должно было закончиться именно так. Я потерял контроль и облажался хуже, чем ожидал.
Я не был уверен, что чувствую по поводу случившегося. Было ли чувство стеснения в моей груди чувством вины? Я не был достаточно знаком с эмоциями, чтобы быть уверенным на сто процентов. Что я определенно чувствовал, так это сожаление. Хотя и не совсем так, как должен был чувствовать. Я сожалел о том, что ничего не могу вспомнить. Учитывая мой жалкий трах, возможно, это было к лучшему, но я не мог не желать повторения, которое запомнилось бы мне и послужило бы для нее лучшим первым разом, чем дерьмовая пародия на вечеринке.
Черт, эти мысли были нехорошими. Во всех смыслах. Дьявол сидел у меня на плече, подкидывая идеи, которые мне не следовало принимать во внимание. Аврора хотела уединения, и я должен был дать ей это. Но отпустить ее в Нью-Йорк? Не думаю, что когда-нибудь смогу смириться с этим.
Дверь в бывшую балетную студию распахнулась настежь. Вошел папа в сопровождении Нино с таким видом, словно я был предателем, с которым ему приходилось иметь дело.
Нино, прищурившись, посмотрел на меня, закрывая дверь.
Я откинулся на спинку стула, который занимал почти час, обдумывая свой следующий шаг.
— Что случилось? — спросил я.
Папа придвинул ко мне стул.
— Фаби сообщил мне, что Аврора попросила разрешения провести лето в Нью-Йорке, возможно, даже дольше. Интуиция подсказывает мне, что это как-то связано с тобой. Скажи, что я ошибаюсь.
Я подавил поток эмоций, который вызвали во мне его слова. Папа внимательно наблюдал за мной, в его глазах бурлила ярость. Я думал, что упоминание Авроры о Нью-Йорке было пустой угрозой, чтобы привлечь мое внимание, но, видимо, я ошибался.
— Ты слышал хоть одно гребаное слово, которое я только что сказал? Скажи мне, что я ошибаюсь, и это не имеет к тебе никакого отношения.
— Почему сразу я?
— Потому что у Алессио и Массимо хватает мозгов не связываться с дочерью Фаби.
Я чуть было не упомянул об интересе Массимо к Карлотте, но вместо этого стиснул зубы. Я просто ответил папе пристальным взглядом. Что бы я ни сказал, это только ухудшило бы ситуацию, а она и так была чертовски плохой.
Папа схватил меня за рубашку и рывком притянул к себе, отчего моя перевязанная рука ударилась о подлокотник. Я зашипел сквозь зубы.
Нино прочистил горло.
— У него сломана локтевая кость.
— Он может вынести боль, — сказал папа. Он был зол, по-настоящему зол, и я сомневался, что он действительно понимал, что произошло, иначе сломал бы мне запястье, а заодно и все пальцы.
Я ухмыльнулся.
— Я получаю от этого удовольствие, как и ты, папа.
— Осторожнее.
— Аврора сломала тебе кость? — Нино спросил спокойно, как будто ситуация не была готова взорваться прямо перед носом. Учитывая, насколько злы были Алессио и Массимо, я был удивлен, что они не побежали к своему отцу и не донесли на меня.
— Ты думаешь, она смогла бы?
— Если ты имеешь в виду психику, то большинство людей способны на насилие, если им дать правильный стимул, а ты очень искусен в том, чтобы доводить людей до грани. С физической точки зрения у нее, очевидно, не было бы шансов против тебя, но в подходящей ситуации Киара могла бы ранить меня.
Мне не понравилось сравнение. Ему не хватало сопоставимой основы, что было совсем не в стиле Нино.
— Ты скорее умрешь, чем причинишь вред Киаре.
Нино указал на мою повязку.
— Как рука? — спросил он.
Папа, который внимательно слушал, потянул меня за рубашку, возвращая мое внимание к нему.
— Ты бы не причинил вреда члену этой семьи, и я считаю, что в ней есть семья Фабиано.
Хорошо, что мы не были кровными родственниками…
Я не упустил ни малейшего намека на неуверенность в его голосе, и должен был признать, что это задело.
Хотя у меня не было причин заводиться из-за какой-то ерунды. В конце концов, я причинил Авроре боль.
— Не нарочно, — признался я, что бывает очень редко.
Папа отпустил меня и рывком поднялся на ноги. Он глубоко вдохнул через нос. Его ярость наполнила комнату. Многие люди считали меня точной копией папы, и хотя физически это, возможно, было близко к истине, я был гораздо более несдержан, чем он.
— Ты скажешь мне, что натворил, или я клянусь этой семьей, что вытяну это из тебя любыми необходимыми средствами, — прорычал он. Мой взгляд упал на кривой нож у него на поясе. Я часто задавался вопросом, каково было бы на ощупь его лезвие, как бы я сравнялся с талантом папы или Нино. Каково было бы хоть раз искупаться в собственной крови?
— Я всегда боялся, что мои гены проявят себя в ребенке, но ты превзошел все мои страхи.
Мое сердце на мгновение забилось сильнее, но я просто пожал плечами в ответ на папины слова. Мне не нужно было напоминать, что я унаследовал каждую унцию тьмы, которую он скрывал.
— Римо, — сказал Нино.
— Ты не обязан вставать на мою сторону. Его слова не причиняют мне боли. Ничто не причиняет.
