Вообще-то, на вид парень был больше похож на вокалиста, чем на барабанщика. И Кнут внезапно подумал, что ему, вполне возможно, удастся поговорить с менеджерами, он такой… харизматичный. И если ему откроют дверь, то Кнут тоже сможет пролезть внутрь.

– Я поднимусь с тобой, покажу, где это.

Парень заколебался, но потом кивнул:

– Спасибо.

Большой грузовой лифт поднимался так медленно, что за время пути с первого этажа на второй Кнут успел рассказать парню, почему усилитель «Веса Буги» сделан настолько плохо, что это даже талантливо; что он испортился, а потом снова наладился и теперь рок на нем звучит прекрасно.

Они вышли из лифта, Кнут повернул налево и указал на синюю металлическую дверь, единственную на всем этаже. Парень постучал. Прошла пара секунд, на уровне головы открылось маленькое окошко, в котором показались два налитых кровью глаза. Все как в прошлый раз.

– Чего надо?

Парень прильнул к окошку, чтобы рассмотреть, что находится за спиной у мужчины.

– Не могли бы вы найти работу для «The Young Hopeless»? Мы одна из групп, которые репетируют на первом этаже.

– Пошли вы к чертям собачьим, и больше сюда не суйтесь. Усек?

Парень по-прежнему стоял, прильнув к окошку, и Кнут видел, как его глаза бегают из стороны в сторону.

– Мы хорошо играем. Вам нравится «Депеш мод»?

Из комнаты за спиной красноглазого раздался голос:

– Кто там, Пелвис?

– Да группа какая-то.

– Гони их к черту! Давай, мне надо успеть домой к одиннадцати.

– Вы слышали босса, парни.

Окошко захлопнулось.

Кнут сделал четыре шага обратно к лифту и нажал кнопку вызова. Двери нехотя открылись, и он вошел в кабину. Но парень остался стоять на месте. Он смотрел на зеркало, которое менеджеры повесили высоко на стене с правой стороны от дверей лифта. В нем отражалась их металлическая дверь, бог знает для чего. Ну, допустим, это не самое спокойное здание в городе, но парни явно страдают паранойей, а это слишком даже для музыкальных менеджеров. Хотя, возможно, они хранят здесь огромные суммы наличными для оплаты за выступления. Он слышал, что самые известные норвежские группы получают по полмиллиона за выступление на крупнейших фестивалях. Только репетируй. Только бы ему получить эту радиоустановку. И новую группу. С душой. Может быть, этот парень думает о том же? Парень наконец зашел в лифт, но поднес руку к сенсорам, чтобы не дать дверям закрыться. Потом он втянул руки в кабину и стал рассматривать световые трубки на потолке кабины. А может, и нет. Кнуту доводилось играть со многими ненормальными.

Он вышел на улицу, чтобы выкурить свою сигарету, а парень вернулся в репетиционную и продолжил уборку.

Кнут сидел на погрузочной панели одного из насквозь проржавевших грузовиков, когда парень вышел из здания.

– Что-то остальные запаздывают, но мне с ними не связаться: батарейка села, – сказал он, поднимая вверх мобильник, на вид совершенно новый. – Пойду куплю сигарет.

– Можешь у меня стрельнуть, – сказал Кнут, протягивая ему пачку. – А что у тебя за барабаны? Нет, дай-ка отгадаю! Ты похож на человека старой школы. «Людвиг»?

Парень улыбнулся.

– Спасибо, очень любезно с твоей стороны. Но мне нужно «Мальборо».

Кнут пожал плечами. Он уважал людей, придерживающихся своей марки, как в отношении барабанов, так и сигарет. Но «Мальборо»? Это все равно что признаться, что ты не можешь управлять ничем другим, кроме «тойоты».

– Peace[18], мужик, – сказал Кнут. – Увидимся.

– Спасибо за помощь.

Он смотрел, как парень шел по гальке к воротам, но тот вдруг развернулся и направился назад.

– Вспомнил, что код от двери записан у меня в мобильном, – сказал он, улыбаясь немного сконфуженно.

– А… он же разрядился. 666S. Это я его придумал, знаешь, что он означает?

Парень кивнул:

– В Аризоне это полицейский код для обозначения самоубийства.

Кнут заморгал:

– Что, правда?

– Ага. А S означает suicide[19]. Мне отец рассказывал.

Парень скрылся за воротами в светлом летнем вечере, а по высокой траве вдоль забора прошелся порыв ветра, и она стала раскачиваться, как публика под слюнявую балладу. Suicide. Черт возьми, это же намного круче, чем 666 Сатана!

Пелле посмотрел в зеркало и потер больную ногу. Все плохо: заработок, настроение и адрес, только что названный клиентом на заднем сиденье. «Пансион Ила». Так что пока они еще не тронулись с более или менее постоянного места парковки Пелле в Гамлебюене.

– Ты хочешь сказать, общежитие? – спросил Пелле.

– Да. Теперь это называется… да, общежитие.

– Я не поеду ни в какое общежитие без предоплаты. Прости, но у меня есть печальный опыт.

– Конечно, я об этом не подумал.

Пелле внимательно наблюдал, как клиент или, вернее, потенциальный клиент роется в карманах. Пелле просидел в такси тринадцать часов без перерыва, но ему оставалось еще несколько часов до того момента, когда он поедет в квартиру на улице Швейгорд, припаркуется, проковыляет вверх по лестнице на складных костылях, лежащих у него под сиденьем, повалится в кровать и заснет. Хотелось бы без сновидений. Или с ними. Все зависит от сна. Он мог оказаться как в раю, так и в аду, тут уж не угадаешь. Клиент протянул ему пятидесятикроновую купюру и горсть мелочи.

– Здесь чуть больше стольника, этого мало.

– Стольника мало? – сказал почти уже реальный клиент с неподдельным изумлением на лице.

– Давно на такси последний раз ездил?

– Давно. У меня больше нет, но, может, довезешь меня до места, до которого хватит денег?

– Конечно, – сказал Пелле, положил деньги в бардачок, поскольку было непохоже, что парень потребует у него квитанцию, и нажал на газ.

Марта находилась одна в комнате 323.

Она сидела в приемной и видела, как сначала Стиг, а потом Йонни ушли. А на Стиге были подаренные ею черные ботинки.

По правилам сотрудники имели право без предупреждения и разрешения постояльцев проводить обыски в комнатах, если у них имелись подозрения, что в комнате хранится оружие. Но правила также гласили, что в подобных случаях сотрудников обычно должно быть двое. Обычно. А что, если это не обычно? Марта смотрела на комод. И на шкаф.