Спускаясь вниз по лестнице, Лиз попыталась оторвать язычок на целлофановой обертке кассеты и, когда ей это не удалось, принялась зубами рвать пленку. Наконец она сдалась и в отчаянии схватилась за голову.

— Трубку повесили, — сказала Клер, помахивая телефоном. Лиз спустилась в прихожую. — Я позвонила в 1471, но там стоит антиопределитель.

На долю секунды Лиз заколебалась, но тут же подавила приступ паранойи. Подумаешь, бросили трубку, с кем не бывает. Ничего необычного.

— Не беспокойся. Наверняка телефонная реклама — остекление окон, или еще что-нибудь, или ошиблись номером. В любом случае можно же потом перезвонить, — беззаботно проговорила Лиз. — Ты не запишешь программу, пока меня не будет? — Клер протянула руку, и Лиз вручила ей чистую кассету. — «Вокруг искусства», в восемь часов, на канале «Англия». По третьей программе, наверное, идет примерно полчаса. В газете есть программа передач.

Клер вертела кассету в руках, будто это была противотанковая граната.

— Нет проблем. Ты уже поставила таймер?

Лиз покачала головой.

— Нет, не успела, но мальчики покажут тебе, как это делается, на пульте есть кнопка. Том знает, а если все-таки не разберетесь, на кухне в ящике буфета инструкция. Большой коричневый конверт с надписью: «Вам нечего терять». Сразу увидишь. — Лиз замолкла на секунду и бросила взгляд в гостиную поверх плеча Клер. Из открытой двери доносилась бесконечные однообразные звуки бешеной, действующей на нервы музыки, смешанные с пистолетными выстрелами, взрывами и грохотом. Майк и мальчики играли в приставку.

Клер проследила за взглядом Лиз, обернулась и понизила голос.

— Извини, что я притащила Майка. Я просто не знала, что с ним делать. Он похож на маленького заблудившегося щенка.

Лиз пожала плечами.

— Что уж теперь поделаешь. В программе «Вокруг искусства» будет выступать Джек Сандфи, поэтому я и прошу тебя ее записать, ты же знаешь, как Майк ко всему этому относится. Не то чтобы он был против Джека, нет — скорее против мужчин вообще, понимаешь?

— Да уж, — улыбнулась Клер. — Не бойся, я прослежу, мы будем смотреть другой канал, пока записывается программа.

Лиз нахмурилась.

— Думаешь, так можно? Пять секунд назад ты говорила, что не умеешь включать таймер.

Клер обиделась.

— Ничего подобного, я совсем не то имела в виду. Просто гораздо проще, когда все уже настроено. Я не хотела все напутать, если ты уже установила таймер… — Она сделала паузу, постукивая кассетой по ладони. — Хотя должна тебя предупредить: я сделаю все это лишь при одном условии. Если потом мы вместе посмотрим передачу.

Лиз покраснела.

— Ради бога, Клер. Подумаешь, немолодой скульптор, это же не Чиппендейл, в конце концов. Ну ладно, договорились. — Она замолчала на минуту, потом расплылась в улыбке: — Ты говоришь прямо как моя мама. Он сегодня заезжал, пока я была на работе. Проезжал мимо и хотел пригласить меня на ланч.

У Клер отпала челюсть.

— Ничего себе! Ты не шутишь? Проклятье, как жалко, что вы разминулись.

— Он мне подсолнух принес. На кухне стоит. — Лиз взглянула на часы: — Слушай, мне срочно надо выходить, а то на электричку опоздаю. Спасибо, Клер, увидимся позже.

Клер махнула рукой.

— Не за что. Я как раз собиралась заглянуть в холодильник, как только ты выставишь свою задницу за дверь.

Лиз попрощалась с мальчиками и рванула по Балморал Террас, закинув сумку на одно плечо. Она бежала мимо газетного киоска, парикмахерской и булочной и, наконец, оказалась на железнодорожной станции. Когда она галопом выскочила на платформу, прерывисто дыша, двери как раз закрывались.

Только когда поезд уже отъезжал со станции, Лиз вспомнила, что у нее не было времени зайти в магазин и в холодильнике пусто. К тому же она не сказала ни Клер, ни Майку, что мальчики болеют и не ходили в школу. Ну и ладно. Они это и сами скоро узнают.

Примерно в это же время в телестудии в Норвиче, в зеленой комнате Джек Сандфи отправил подростка-ассистента в бесформенной белой футболке и камуфляжных штанах поискать чего-нибудь крепкого, чтобы успокоить расстроенные нервы. А нервишки у него пошаливали.

Телекомпания не поразила Джека гостеприимством; комната для гостей никуда не годилась. Он бросил взгляд на поднос на маленьком столике. Все очень по-калифорнийски: коктейль с клюквенным соком, графин свежевыжатого апельсинового сока и какой-то компот из чернослива. Рядом с подносом — маленькая мисочка с жалкой горсткой соленых орешков и китайских крекеров пастельно-акварельных расцветок. Крекеры подозрительно блестели, будто кто-то их уже облизал, а потом положил обратно.

Джек устроился на диване, взял номер «Истерн Дэйли Пресс». У него был слегка уязвленный вид. Мало того, что тут нет ни Артуро, ни Гермионы, ни еще кого-нибудь из его знакомых, так даже выпивку не предложили. Проклятье, как камера строгого режима с мощными прожекторами.

Джек встряхнул газету. Он надеялся увидеть совсем другое. Машину подали вовремя: красивый темно-синий «Мерседес». За рулем сидел неразговорчивый парень в остроконечной шапочке и с лукавыми усиками, как у порнозвезды. Джеку очень понравилось ехать на заднем сиденье: он с трудом боролся с детским желанием величественно помахать прохожим из окна лимузина. В приемной телекомпании его встретила очаровательная молодая женщина, от которой очень приятно пахло. Она препроводила его в самые недры телебашни, мурлыча, как она счастлива наконец-то с ним познакомиться, как ей понравилась его последняя выставка, как она им восхищается. На самом деле, это самая потрясающая выставка в галерее «Ревью» за… пожалуй, за всю ее жизнь. Джек распушил перья, напыжился и почувствовал себя важным и всеми обожаемым.

Девушка не прекращала улыбаться, обнажая два ряда идеально белых зубов. Ее маленькие груди призывно подпрыгивали под прозрачной шелковой блузкой кремового цвета. Она неприлично громко смеялась над его остроумными шутками и горячностью и вела все дальше и дальше по коридорам. Джеку пришло в голову, что, если они еще раз завернут за угол, он уже никогда не отыщет дорогу назад.

Хотя, разумеется, теперь, когда он сидел в комнате для гостей, стало совершенно очевидно, что мисс Жизнерадостность была всего лишь приманкой, ароматной и приятной завлекалочкой, потому что как только они оказались у двойных дверей, надушенная девушка передала Джека в лапы ассистента продюсера. Это был рубаха-парень с сальными волосами до плеч, пластиковым блокнотом и непомерным чувством собственной важности.

Ассистент продюсера, который, судя по всему, отвечал также за прием гостей и прохладительные напитки, свернул маленькую металлическую крышку на миниатюрной бутылочке бренди, которую он разыскал бог знает где, и наполнил стакан Джека. Слава богу, хоть стаканы не пластмассовые.

— Вот, пожалуйста, — подросток говорил невыносимо снисходительным тоном. — Может, еще чего-нибудь, Джек, глоточек содовой? Разбавить водичкой?