— Короче, восторженный идиот, — подвел итог Стасюк, — этого нам только не хватало…

Спецслужбами в ответ на рост террористических проявлений был составлен ряд домашних заготовок, в том числе по психотипам террористов. Восторженный идиот — горожанин, студент, до тридцати — тридцати пяти лет, твердой веры нет, к исламу пришел, начитавшись проповедей в Интернете и решивший «что-то сделать». Чаще всего ребенок одинокого или разведшихся родителей, в детстве имел проблемы со сверстниками, не умеет дружить. В джамаат пришел как раз из-за дружбы и чувства общности. Несмотря на слабую подготовку, часто бывает опаснее профессионального террориста из-за неадекватных, истерических реакций. Хороший объект для психологического давления с целью развала единства группы.

— Сфотографировали?

— Обижаете…

— Пробивайте по базам. По всем.

— Есть…

— Так… еще один. Еще один, внимание…

Этот был уже главарем. Амиром. Одного роста с генералом, крепкий. Нет бороды — скорее всего, в розыске, не успел отрастить.

— Ас саламу алейкум… — сказал террорист. У него был автомат «Скорпион», который он держал на ремне, но под рукой.

Генерал покачал головой:

— Правоверный не должен давать салам неверному либо вышедшему из ислама человеку и отвечать на салам неверного или вышедшего из ислама он тоже не должен. Это макрух, неодобряемое…

Генерал с ходу начал прощупывать террориста — все же он в свое время командовал одним из ГРАДов[49]и много чего знал. Террорист отреагировал на удивление спокойно.

— По-твоему, я вышел из ислама? Кто ты такой, чтобы судить об этом?

— Я правоверный мусульманин, да будет Аллах свидетелем моим словам, видящий то, что я вижу собственными глазами. И хоть я и не обладаю степенью в фикхе, Аллах дал нам глаза, чтобы видеть, и голову, чтобы думать. Ты поднял руку на мусульман, хуже того, ты сделал это в мечети. Что это, как не ридда, скажи мне?

— Ридда? Это говорит мне тот, кто убил больше мусульман, чем самые страшные из неверных?

— Так, значит, ты знаешь меня?

Террорист кивнул:

— Знаю. Ты черный генерал. Ты убил Сапьяна и Абу-Хафса. Аллах обрадуется, увидев твою кровь на мостовой.

— Да, ты прав, я убил Сапьяна и Абу-Хафса. И еще многих. Думаю, скоро и ты присоединишься к ним в аду. Вы убийцы, насильники, исчадья ада, худшие из обитателей этого мира! Вы поднимаете руку на женщин, на детей, на стариков, вы отправляете детей подрываться, вы убиваете всех подряд, и большей частью невинных. Вы идете джихадом против собственного народа, вы обвиняете людей в неверии, в куфре, хотя сами не вставали на намаз Аллах знает сколько времени. Вашу руку ведет сам Шайтан. Но Сапьян и Абу-Хафс резали своих, а вот ты допустил большую ошибку, бача. Ты пошел против моего народа. Ты поднял руку на мой народ.

— А когда кончатся месяцы запретные, то убивайте многобожников везде, где их встретите, осаждайте их. Это разве не про тебя и про твой народ? Вы считаете себя мусульманами, а сами поклоняетесь могилам и идолам и придаете Аллаху сотоварищей в виде ваших гнусных устазов, которые толкуют Коран, как им вздумается. Потому я не совершил греха, пойдя против вас.

— Как ты смеешь рассуждать про мой народ, обвиняя его в неверии и тем самым лжесвидетельствуя?! Как ты смеешь произносить имя Всевышнего, погрязнув в грехах! Клянусь Аллахом, сегодня ты совершил последний из них. Я пришел сюда не для того, чтобы разъяснять тебе постулаты веры, тем более что я не имею на это права. Ты поднял руку на людей моего народа, и клянусь Аллахом, ты ответишь за это. У тебя есть только один выбор, бача. Только один. Если ты сейчас отпустишь тех, кого ты держишь в автобусе, клянусь Аллахом, умрешь только ты один. Если же ты причинишь кому-то вред, клянусь Аллахом, за твои мерзкие дела ответят все твои родственники до последнего человека. Так будет, Иншалла…

Где-то в стороне гудел турбинами вертолет, да не один. Шум турбин приближался…

— Аллах да спасет вас, погрязших в ширке…

— …От тридцати до тридцати пяти, основной язык для него урду. Лидер среднего уровня, явно не полевой командир. Психологически стабилен, имеет сильную мотивацию, которая нам неизвестна, убежден в вере.

— Готов подорваться?

— Да, безусловно…

— Что со снайперами?

— Пока два на два.

— Черт…

Если бы этот псих согласовал действия — можно было бы рискнуть. Он у самого автобуса…

— Господин полковник, вертолеты…

Два вертолета «Сикорский» неслись над Кабулом. По левую руку был виден склон горы, прилепившиеся к нему дома, виллы. Под брюхом — река Кабул или «Кабулка», как ласково ее называли. Вертолеты были спасательными и принадлежали к сорок девятому авиакрылу особого назначения…

— Минута до высадки! — обернувшись, проорал командир, держащийся за поручень рядом с бортстрелком. — Принять готовность!

Работать с ходу они не собирались — надо сначала выяснить обстановку, составить какой-никакой план. Просто через кабульские пробки не пробиться, а им надо быть на месте как можно быстрее, ситуация может стать критической в любой момент. Поэтому вертолеты должны были высадить их в подходящем месте, поблизости от места.

— Цель в зоне видимости, — предупредил пилот.

— Цель в зоне видимости!

Бойцы Альфы[50]прильнули к иллюминаторам. Такое они видели не раз и не два — но взгляд сверху тоже может быть полезен для прояснения обстановки. Их двадцать четыре человека — ударная группа, способная решать любые задачи. Каждый — лучший из числа жандармерии, обладающий сразу несколькими военными специальностями. Об уровне подготовки группы свидетельствует хотя бы то, что среди них вице-чемпион России по карате. Все отличные стрелки. Все готовы действовать. Как — пока непонятно. Скорее всего — одновременная атака с нескольких направлений, при поддержке снайперов. Не первый раз, к сожалению, и не последний.

— Вижу!

Бойцы Альфы увидели набережную, стальное месиво машин, людей. И автобус, отделенный от мира полосами ничейной земли, а около него — два человека.

— Иду на точку высадки, тридцать секунд!

— Построиться, тридцать секунд.

Сейчас сбросят на какую-нибудь крышу. Главное — ничего не забыть в вертолете, если забудешь — потом будешь чувствовать себя полным идиотом.