— Пожалуйста, не надо, — всхлипнула я и быстро подошла к Эдвору. Одной рукой я соединила обрывки платья на груди, а вторую положила на предплечье мужчины. — Уведи меня, прошу тебя, оставь его в покое. Ты же убьешь его… — я почти бессвязно шептала все, что только могло прийти мне в голову, лишь бы Эдвор остановился. — Прошу тебя, мне страшно…

Последний аргумент, кажется, все же сработал, потому что по телу Эдвора прошла крупная дрожь. Он тут же тряхнул рукой, рассеивая магию, и, обернувшись ко мне, крепко обнял меня, а затем мы очутились в незнакомой мне комнате. Большой, шикарно обставленной, а еще ярко освещенной.

Неужели он привел меня в свою башню?

9 день 2 огненного (август) месяца 626 года от начала великой войны

— Спасибо, — шепнула я, как только Эдвор отстранился и, взяв мое лицо в ладони, заглянул в глаза.

Его взгляд больше не был холодно-отстранённым, теперь там бушевала настоящая буря.

— Что он делал у тебя в комнате? — почти грубо спросил он.

— Я… Я не знаю… честно. У Кризетты было день рождения, и она… там… я… — я не знала, что говорить. Мыслей было много, но они никак не желали появляться в моей голове последовательно, особенно сейчас, когда Эдвор смотрел на меня настолько требовательно.

— Почему ты не пришла? Я же звал… ждал тебя.

Что мне было ему ответить? Глупость о том, что не смогла отвязаться от одногруппниц? Сейчас это казалось совершенно неубедительной причиной, а потому, ничего так и не придумав, я потянулась к его губам.

Растерянность мной руководила или же желание стереть даже намек о том, что к моим губам прикасался кто-то кроме Эдвора, но мое движение стало ошибкой. Парадоксальной. Катастрофической.

Стоило моим губам только коснуться приоткрытого рта Эдвора, а его языку дотронуться до моего, как что-то неуловимо поменялось. Или же напротив? Слишком уловимо.

Жар, что уже затухал во мне, распалился вновь, а Эдвор… Эдвор, который только что говорил со мной почти спокойно и рассудительно, внезапно прижал меня к себе настолько крепко, что не оставил ни единого шанса выпутаться из его объятий. Его руки запорхали по моему телу, безошибочно находя грудь среди разорванного в лохмотья платья, а я вместо того, чтобы возмутиться, только разжала пальцы, больше не стягивая края ткани на себе, словно позволяя Эдвору касаться меня в непозволительных местах и дальше.

Только вот почему словно?

Я действительно позволяла ему, да еще и бесстыдно наслаждалась, тихо стонала от прилива тепла, смущения и радости.

Было так сладко и хорошо.

На задворках сознания мелькала мысль о том, что я позволяла сейчас своему принцу недопустимое, но он был так настойчив. Соблазнительно настойчив — крепко сжимал меня в своих руках и так горячо целовал, что я просто не могла позволить себе отстраниться от него, оттолкнуть его… не могла. Да и не хотела.

Частое дыхание сбивалось, воздуха не хватало, а поцелуй между нами никак не кончался. Я обняла мужчину за шею и зарылась руками в его серебряные и на удивление мягкие волосы. Их завитки словно сами накручивались на мои пальцы, которые я вплетала в пряди, желая срастись с этим мужчиной. Стать с ним единым целым. Раз и навсегда.

Еще мгновение, и мир закрутился, а затем я ощутила себя лежащей на мягкой перине, Эдвор же склонился надо мной, все еще не разрывая нашего поцелуя. Его руки были везде. И на шее, и на груди, и на подрагивающем впалом животе. Они гладили и мои бедра, и даже совершенно запретное место меж ними. Я все еще понимала, что должна была это как-то остановить, но в те же мгновения в моем одурманенном разуме всплывали вопросы: а кому и что я должна?

Для чего и зачем? Я не понимала… реальность расплывалась передо мной. Терялось все, кроме любимого мужчины, его крепких, надежных рук и мягких, дарящих наслаждение губ.

Момент, когда на мне не осталось даже разодранного платья, я не запомнила, так же как и тот, когда губы Эдвора все же отстранились от моих. Потому что мужчина тут же осыпал поцелуями мою шею, ключицы и грудь, я же все еще путалась пальцами в завитках его серебряных волос и что-то бессвязно шептала. Я не понимала, чего хотела, но о чем-то просила Эдвора… Судорожно и неумело, но очень нагло и совершенно бесстыдно прижималась к мужчине, на каком-то интуитивном уровне чувствуя, что только он сможет разделить мой жар. Только он сможет помочь мне перестать задыхаться в нетерпении.

И он помог. Он начал спускаться поцелуями все ниже и ниже, и, когда губы Эдвора миновали мой живот, а затем голова мужчины вклинилась меж моих подрагивающих и словно не принадлежащих мне ног, я окончательно потерялась. Руки мужчины, ласкающие меня в том самом запретном месте, заменились губами, и я все же сгорела.

Магия, мирно спящая во мне прежде, начала бурлить, она словно билась под кожей, опаляя меня изнутри, и от этого не было больно. Было волшебно. Непередаваемо хорошо, а потом я закричала, не способная удержаться, потому что мир распался на части. Все пропало: и магия, и я, и Эдвор, — остались лишь мой звенящий крик удовольствия и наслаждение, искрами прошивающее все мое тело.

Лицо Эдвора совершенно внезапно оказалось рядом с моим, а затем мужчина заглушил мой крик, опять набрасываясь на меня с поцелуем, а мгновение спустя пришла боль. Вместо неги, которая должна была последовать за пиком наслаждения, на ее самой вершине ко мне пришла боль, вспышкой опалив меня между ног, но не вразумив ни меня, ни Эдвора.

Он все еще меня целовал и двигался в известном лишь ему темпе. Я же просто крепче обняла мужчину, желая продолжить то самое наслаждение, вновь оказаться на его вершине и в этот раз там задержаться. И, кажется, удовольствие было опять близко, оно, словно океан, накрывало нас с Эдвором волнами, но в то же время никак не хотело затянуть меня свою в пучину, дразнило, заставляло всхлипывать, дарило обещания и манило, а затем опять ускользало. И когда казалось, что я вот-вот опять воспарю на тот самый пик, Эдвор задрожал, простонал обращение к Разрушителю мне в губы и затих, а затем нас опять настигла боль. Обоих.

На этот раз больно было не только мне, потому что принц громко выругался и, отпустив меня, практически отлетев от меня, впился взглядом в свою правую руку.

Я же зашипела и, садясь на кровати, прижала к груди тоже правую руку, но свою.

— Что?.. Что это? — ахнула я, разглядывая свою пульсирующую от боли конечность.

Эдвор же подскочил с кровати и уставился на меня словно на прокаженную. Перевел взгляд на мою руку, на которой сейчас проявлялась золотая вязь неизвестного мне рисунка, затем вернул на свою с точно таким же проявляющимся рисунком, а потом опять на мою.

— Ты… — почти прорычал он, а затем окатил себя водой, тут же высушил и начал одеваться. Я же заозиралась по сторонам, платье было все это время подо мной. И только чудом оно не испачкалось в крови — алое пятно красовалось сейчас на перине, вызывая во мне прилив тошноты.