— Дракс занят где-то в другом месте и не хочет, чтобы мы ему мешали, — сказал Гай Филипп.

Марк, недоумевая, развел руками. Далеко не всегда поступки намдаленского мятежника казались трибуну осмысленными.

— Да нет, просто они решили занять себя хорошей работой, — заявил старший центурион. Истинный римлянин, он ценил результат, а не метод.

Трибун отвез к краю дубовой рощицы одного из пленных намдалени, освободил его и отправил послом к Драксу с предложением обменять всех пленных на Метрикия Зигабена. Прощаясь с парламентером, его командир — веснушчатый Перик Рыболовный Крючок (прозвище ему дали из-за кривого шрама на руке) — сказал уверенно:

— Все будет в порядке. Через неделю мы будем свободны. Тридцать намдалени стоят одного видессианского полководца.

В ожидании обмена пленные островитяне весело помогали легионерам. Оказавшись в плену, они, тем не менее, по-прежнему неплохо ладили с римлянами.

Когда Марк вернулся в усадьбу Зонара, его глазам предстало необычное зрелище: Стипий на четвереньках в огороде водит носом по листьям капусты и латука.

— Что ты ищешь? — спросил Скавр у жреца-целителя. — Какие же целебные травы растут на огороде?

Стипий ответил:

— Мне нужна пара жирных улиток… А, вот!..

Жрец бросил свою добычу в маленький мешочек у пояса.

— Понимаю, — засмеялся трибун. — Улитки и салат — хороший ужин. А как насчет пары яиц?

Раздраженно фыркнув, Стипий поднялся на ноги, стряхивая грязь с голубого плаща.

— Нет же, глупая башка. Улитки нужны мне, чтобы завершить последние мазки на изображении святого Нестория.

Жрец обвел знак Солнца на груди.

— Улитки?.. — переспросил Скавр недоверчиво.

— Ну ладно же. Идем, насмешник.

Всерьез считая, что Стипий валяет дурака, римлянин последовал за жрецом в палатку. Они опустились на земляной пол. Стипий зажег толстую свечу, которая наполнила маленькую палатку густым духом горящего сала. Порывшись в мешке, жрец вытащил большую устричную раковину.

— Хорошо… — пробормотал он.

Взяв одну из улиток, Стипий подержал ее над пламенем свечи. Незадачливый моллюск зашипел, из него вытекла струйка слизи. Стипий подставил раковину. Та же участь постигла и вторую улитку.

— Ну, видишь? — спросил жрец, поднося раковину к самому носу Скавра.

— М-м… Нет, — ответил трибун. Пытка, которой подверглись улитки, неожиданно подействовала на него сильнее, чем вид иных сражений.

— Сейчас поймешь.

Стипий нацедил слизь в маленькую ступку и добавил туда порошок золотой краски.

— Ты должен заплатить мне за эту работу. И не монетами Ортайяса, — предупредил он Скавра.

Затем, добавив в краску белую пудру и какую-то вязкую массу, Стипий принялся растирать смесь бронзовым пестиком.

— Ну, вот и все. Ты будешь восхищен, — заявил жрец.

Стипий взял несколько кистей из меха енотов. Одна была такой тонкой, что ее волоски сохранялись в полости гусиного пера, другая — потолще, с деревянной ручкой.

При виде иконы Марк не сдержал изумленного вздоха. Судя по наброскам, Стипий был одаренным художником. Марк знал это и раньше. Но тогда он видел всего лишь наброски…

Мягкие краски и изящные тонкие линии, аскетическое и в то же время доброе лицо святого Нестория, плавные переходы теней его голубого плаща, тонкие руки, поднятые в благословляющем жесте, — все это напомнило трибуну мозаичное изображение Фоса в Соборе столицы…

— Сейчас я почти готов поверить в твоего Бога, — проговорил Марк. Это была наивысшая похвала из его уст.

— Именно этой цели и служит изображение святого. Наставлять равнодушных, направлять безбожников к истинной вере, которую олицетворяет в данном случае святой Несторий, — назидательно отозвался жрец.

Его пухлые руки двигались четко, как руки ювелира. Он опустил тонкую кисточку в золотую краску, растертую в мраморной ступке. Держа икону почти у самого лица, Стипий вывел буквы. Каллиграфическая надпись была тонкой и точной. Еще не подсохшая краска поблескивала в тусклом свете свечи.

— “Святой Несторий”, — прочитал Марк.

Стипий взял толстую кисть и обвел вокруг головы святого светящееся золотое кольцо.

— Так мы изображаем солнечный диск Фоса. Это сияние показывает близость святого к Доброму Богу, — пояснил жрец. Но трибун уже сам догадался об аллегорическом значении золотого кольца.

— Можно?.. — спросил он и, когда Стипий кивнул, взял деревянную икону в руки. — Когда она будет окончательно готова? — спросил Марк нетерпеливо.

Впервые за все это время улыбка Стипия не была кислой. Грубое лицо жреца в этот миг как будто осветилось.

— Один день нужен, чтобы высохла позолота. Потом необходимо покрыть икону лаком, чтобы краски не разрушались. — Стипий почесал выбритую голову. — Скажем, дня через четыре.

— Как бы я хотел, чтобы это случилось поскорее, — сказал Марк. Сердцем он еще не мог принять все эти видессианские символы и аллегории. Но результат работы талантливых рук Стипия производил сильное впечатление.

Жрец снова взял икону у Скавра и положил ее на камень у стенки палатки, чтобы она подсохла.

— Куда это я дел улиток? — сказал он, внезапно меняя тему разговора. — Твоя мысль насчет ужина была не такой уж плохой. Кстати, у тебя не найдется чеснока?

* * *

Лаон Пакимер возник в лагере легионеров как бог из театральной машины в римской пьесе. Никто не замечал его, пока он внезапно не появился прямо перед носом Скавра. Насладившись произведенным впечатлением, он махнул трибуну рукой (у легкомысленных, но храбрых хатришей этот фамильярный жест заменял военный салют). Когда трибун поинтересовался, как это Лаон ухитрился проскочить не только мимо разъездов Зонара, но и через расположение намдалени, хатриш весело ответил:

— Есть способы.

И приставил палец к губам в знак молчания.

Секст Муниций воскликнул:

— Держу пари — он прошел нашим бродом.

— Ну, ты просто умница, парень! — отозвался Пакимер с мягкой иронией.

— И на какую же сумму этот пес обчистил вас? — осведомился Гай Филипп.

Хатриш безразлично передернул плечами:

— Дюжина золотых.

Старший центурион поперхнулся.

— Волосатая задница Юпитера!.. Вернись и удави этого жулика! Он получил десять золотых за всех нас.

— Возможно, — сказал Пакимер. — С другой стороны, не все же только что вернулись из Кизика.

На его лице появилась хитрая улыбка. Эдакий кот, который разведал, откуда берутся сливки.