отряда, ещё тоньше первой. И ещё. Ближе к утру 15 сентября отряд выживальщиков наконец-то выбрался за пределы Нуоры. Надоевшие одно и двухэтажные окраины остались позади. После четвёртой по счёту частичной дезактивации и санитарной обработки Егор разрешил гражданским отдохнуть. Да и они с Арамом едав ли не валились с ног от усталости.

Незадолго до наступления полудня Егор вновь погнал отряд вперёд. Гражданские едва отдохнули, едва перестали спотыкаться на ровном месте, однако роптать никто не решился. И без того малочисленные запасы продовольствия вот-вот покажут дно сумок и рюкзаков. При иных условиях чистой воды хватило бы даже с избытком, но более половины запаса ушло на дезактивацию и санитарную обработку. Ещё сутки такого похода, и отряду придётся голодать. Егор осторожно начал было надеяться на лучшее, когда до морского берега осталось чуть меньше десяти километров. Однако «Другая реальность» ещё та подлая штучка, детектор радиации пронзительно заверещал вновь. Отряд наткнулся на ещё одну полосу заражённой радиоактивными осадками территорию.

– Надеюсь, Госл Ноогич, – между тем продолжил Егор, – ты отдаёшь себе отчёт, что заражённым может оказаться и берег Тилгезкого залива? Что-то мне подсказывает, что быстренько погрузиться в вашу яхту и быстренько отчалить мы не сможем. Так или иначе нам придётся задержаться, а это лишний риск. Какой смысл прорываться к яхте, а потом на яхте, если в конечном итоге мы все сдохнем от лучевой болезни?

Главный выживальщик ничего не ответил, лишь нахмурился ещё больше. Хотя, спрашивается, куда уж больше? Госл Ноогич принялся молча оглядываться по сторонам. Отряд вышел к неширокому шоссе, что, словно нитка, нанизывает на себя прибрежные посёлки. На той стороне начинается самый настоящий лес. Конечно, это не дикая тайга или тем паче джунгли, но ели, сосны, а так же дубы, берёзы, ясени и осины, густой непроницаемой полосой скрывают берег Тилгезкого залива. Наиболее высокие и старые деревья посажены хорошо заметными рядами, однако между ними полно более молодых, а так же кусты и прочий подлесок. Егора аж передёрнуло от мысли, что придётся пробираться через эти заросли. Стоит только шагнуть на асфальт шоссе, как детектор радиации начинает бешено трещать. А что будет в глубине леса?

– Помогите подержать карту, – наконец-то произнёс Госл Ноогич.

Из рюкзака Госл Ноогич вытащил пластиковую карту. Егор молча подивился в очередной раз. В век электронных гаджетов и глобальных информационных сетей Госл Ноогич не поленился обзавестись почти бумажной картой местности. Так-то оно очень даже логично, Егор аккуратно придержал края карты обоими руками, не поломается, не разрядится.

Госл Ноогич принялся внимательно вглядываться в разворот карты и водить по ней пальцем. Егор молча и терпеливо стоит рядом. Гражданские у них за спиной окончательно притихли. Лишь Арам продолжает бдеть по сторонам.

– Я предлагаю следующее: – Госл Ноогич оторвал взгляд от карты, – через полтора-два километра на северо-восток будет отворотка на Олбаново. Да, нам придётся совершить крюк километров пять-шесть и пройти через сам посёлок. Зато нам не придётся ломать ноги напрямик через лес. Наша защита, – Госл Ноогич бросил смущённый взгляд на гражданских, – не пострадает, если мы пройдём по дороге. Да и по хорошей дороге с твёрдым покрытием мы сможем пройти быстрей и с меньшими усилиями.

Если Олбаново и берег в целом заражены радиоактивными осадками, то мы развернёмся и максимально быстро сможем вернуться обратно. Но я настаиваю на том, чтобы дойти до яхты. Точнее, до места, где она припрятана.

– Зачем? – спросил Егор, хотя ответ и так очевиден.

– Ну-у-у…, – нерешительно протянул Госл Ноогич, – у меня там припрятаны кое-какие запасы.

Кто бы сомневался. Егор покосился на гражданских. Насчёт защиты главный беженец прав более чем. Полноценных костюмов химической защиты найти так и не удалось. Об армейских тактических лучше даже не заикаться. Зато в больших количествах в брошенных домах удалось найти пакеты, мешки и упаковочную плёнку. Гражданские щедрой рукой завернулись в прозрачный и цветной пластик. Тот же Госл Ноогич, словно шерстяными портянками, в два слоя обернул свои ноги, а так же жены и дочери, упаковочной плёнкой. Зрелище – ещё тот цирк с клоунами, зато при каждой очередной дезактивации они просто срезали весь этот пластик и отбрасывали его в сторону. На самой одежде радиоактивной пыли и воды практически не оставалось. Но если в таком виде прорываться через густой лес, то каждая царапина грозит обернуться серьёзным ранением. Гражданские напрочь не умеют ходить даже в городе, чего уж говорить о зелёных насаждениях. А то, что вместе с яхтой могут найтись некие запасы, это очень хорошо.

– Ладно, уговорил, – Егор кивнул, – идём в обход.

Отряд быстро выстроился в знакомый и хорошо отрепетированный походный порядок. Впереди, метрах в двадцати, Егор вместе с Арамом. Остальные позади. Построение не слишком эффективное с точки зрения безопасности движения, но друзья решили не разделяться. Их и так всего двое.

Детектор радиации лишь время от времени тревожно попискивает, как бы ненароком напоминает, что заражённая территория рядом совсем, буквально руку протяни. Но ионизирующее излучение – далеко не самая большая опасность. Егор, словно механический болванчик, напряжённо поглядывает по сторонам. Пригороды Нуоры остались за спиной. Справа от дороги жиденький лес, даже лесозащитная полоса. А вот с левой более чем солидная чаща. Вдоль трассы то и дело попадаются брошенные зарядные станции, кафешки, стоянки с маленькими гостиницами и прочий автосервис. Пусть у трассы всего четыре полосы движения, но не так давно трафик у неё был более чем интенсивный. Ведь эта дорога идёт практически параллельно побережью Тилгезкого залива.

Больше неуверенного треска детектора радиации напрягает тишина. Это, это, Егор тряхнул головой, будто прогнал наваждение. Это самый настоящий когнитивный диссонанс получается. Отличная дорога в четыре полосы, по обочинам много чего полезного. А если оглянуться, то можно легко разглядеть не такие уж и далёкие высотки столицы островной республики. И тишина… Тишина такая, будто нелёгкая судьба, или приказ начальства, занесли тебя в глухомань, где до ближайшего стойбища аборигенов будет