Вессель был тяжело ранен. Возможно, его бы спасли, но примчавшиеся к нему на помощь штурмовики отвергли услуги обитавшего по соседству врача — тот оказался евреем. Штурмовики заявили:

— Он не должен прикасаться к нашему Весселю.

Когда раненого доставили в больницу, дежурный врач записал в наскоро заведенной истории болезни: «Выстрел в рот в район верхней челюсти, несколько влево от середины. Разорван кровеносный сосуд, ответвляющийся от артерии, язык оторван на три четверти. Сильно повреждено нёбо, выбиты передние зубы».

7 февраля 1930 года, когда он еще был жив, его песню впервые исполнили на демонстрации национальных социалистов. Через месяц с лишним, 23 февраля, Хорст Вессель скончался в больнице от заражения крови. Геббельс сразу же понял ценность мертвеца для всего движения. Он увидел в Весселе «Христа-социалиста», реальное воплощение героя его собственного неудачного романа «Михаэль».

Геббельс написал некролог, озаглавленный «До дна»: «Вессель испил горькую чашу до дна. Он не сказал: „Да минует меня чаша сия“. Он испил ее добровольно: „Эту чашу страданий я пью за мою родину!“ Поднимите же его, мертвого, и покажите его народу. И восклицайте, восклицайте: „Смотрите, какой человек!“ Показывайте на него без устали! Несите его, где бы вы ни были, над своими головами. Если вас спросят, кто этот покойник, то ответствуйте: „Германия!“ Встает другая Германия. Молодая, новая! Мы уже несем ее в себе и над собой. Покойник, который с нами, поднимает усталую руку и указывает в предрассветную даль: над могилами вперед! В конце пути — Германия».

На похоронах Геббельс устроил парад штурмовиков, приказал все заснять и сделать фильм. Мать и сестра Весселя сидели в первом ряду. Чтобы подтвердить свою героическую жертвенность, обе вступили в партию. Они тоже стали знаменитостями, гордились, что отдали национальному движению самое дорогое — сына и брата.

Гитлер обещал приехать на похороны, но предпочел провести время со своей племянницей Гели Раубаль в домике в горах. Геббельс был крайне недоволен и записал в дневнике: «Фюрер работает слишком мало, и к тому же женщина, точнее, женщины!» Мать Хорста Весселя жаловалась, что Гитлер даже не прислал ей письмо с выражениями соболезнования.

На суде в конце 1930 года Хёлера и его сообщника Эрвина Рюкерта приговорили к шести годам и одному месяцу каторжной тюрьмы. Еще один из тех, кто был вместе с Хёлером, получил пять лет. Вдову Зальм отправили в тюрьму на полтора года. Нацисты были возмущены приговором.

— Убийц Весселя надо стереть в порошок! — требовал Геббельс.

Упущенное нацисты наверстали, когда пришли к власти. На кладбище воздвигли памятник Весселю.

31 января 1931 года его мать написала рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру:

«Сердечные слова фюрера были таким благодеянием для меня, и марш товарищей был прекраснейшей благостью для моего сына. При виде свежей, жизнерадостной молодежи меня наполняет большая грусть. Жаль, что оба моих дорогих мальчика сами уже не могут быть при этом, особенно теперь, когда внезапно пришло осуществление всех чаяний.

Мне остается довольствоваться сознанием того, что они оба совершили все возможное, чтобы способствовать этому великому повороту. Единственное, что при всей жестокости судьбы дает мне мужество, — это верность товарищей и всей партии, которая остается с моими сыновьями».

Нацисты, придя к власти, вновь устроили процесс по делу об убийстве Хорста Весселя. На сей раз на скамье подсудимых оказались три коммуниста, которые в тот день хотя и отозвались на призыв вдовы Зальм постоять за ее честь, но даже не успели зайти в ее квартиру. И уж тем более они не имели никакого отношения к смерти Хорста Весселя. Тем не менее двоим из них 10 апреля 1935 года отрубили головы. «Али» Хёлер к тому времени уже был мертв. Он вышел на свободу, не отсидев срока полностью. Но в сентябре 1933 года кто-то убил его из-за угла. Бездыханное тело обнаружил лесничий в лесочке под Берлином.

Ингеборг, сестра Хорста Весселя, с особым рвением почитала память брата. В 1933 году в нацистском партийном издательстве вышел иллюстрированный том «Хорст Вессель» с фотографиями из семейного альбома. В 1934-м последовала написанная ею биография Хорста. В 1941 году вышло уже двенадцатое издание. Сестра выжимала из образа мертвого брата все, что могла.

Не только партия, но и евангелическая церковь приняла Хорста Весселя как нового героя. По случаю очередной годовщины его смерти Ингеборг опубликовала в «Воскресной газете немецких христиан» статью «О вере моего брата Хорста». На отцовском доме, писала она, висит теперь табличка с надписью «Здесь Хорст и Вернер Вессели стали борцами за свободу и честь Германии».

«Отец всегда был для него примером, — писала Ингеборг в назидание набожным немцам. — В уличных сражениях против коммунистов он шел путем, указанным ему отцом. Подобно Иисусу, он шел в трудовой народ. За идею национально-социалистической народной общности он в конце концов и погиб».

Йозеф Геббельс тихо возмущался умением семьи превратить Хорста Весселя в хорошо продающийся товар. Партийный аппарат не выдержал и отказал Ингеборг Вессель, когда она попыталась выпустить еще и музыкальную шкатулку марки «Органино» с мелодией его песни.

Поразительным образом следы культа Хорста Весселя можно обнаружить в Германии еще и сегодня. В церкви Мартина Лютера в берлинском районе Мариендорф стоит церковная кафедра, украшенная многочисленными резными фигурами. Одна из них изображает штурмовика. У него отчетливые черты Хорста Весселя.

Поэт и драматург Бертольт Брехт писал: «Хорст Вессель умер профессиональной смертью. Один сутенер был застрелен другим сутенером».

Геббельса это не интересовало. Ему нужен был мученик, чья смерть оправдала бы террор национальных социалистов. Сочиненная Весселем песня стала нацистским гимном. «В поисках по-настоящему подходящего героя, — заметил Брехт, — национальные социалисты — после долгих колебаний — приняли решение в пользу сутенера».

Непривередливый Йозеф Геббельс не побрезговал и сутенером. А где национальным социалистам взять других? Это не делает нацистов менее опасными, но порядочных людей среди национальных социалистов не было и нет.

1 ноября 1926 года штурмовиков возглавил бывший капитан рейхсвера, бывший командир отряда добровольцев, сражавшихся с коммунистами, обергруппенфюрер СА Франц Пфеффер фон Заломон. Он получил полную свободу в организационных делах. Членство в партии считалось условием вступления в штурмовые отряды, но бывали и исключения.

В маленьких парторганизациях штурмовики были незаметны, в больших они объединялись в отряды. В 1927 году штурмовиков было десять тысяч, в 1929-м — тридцать тысяч, в 1930-м — шестьдесят тысяч. Командирами отрядов становились бывшие армейские офицеры.

Фон Заломон не понимал, чего желает Гитлер, и готовил штурмовиков для уличных схваток. Он был сторонником полной самостоятельности СА. Гитлер же придавал большое значение пропаганде — он хотел, чтобы отряды производили впечатление своими маршами, чтобы штурмовики распространяли партийные издания, расклеивали листовки, беседовали с людьми.