занятый своими делами, уступавший внучке во всем, на этот раз упрямился, словно что-то предчувствуя. Но она настояла на своем, наконец он согласился и позвонил. Свинцов в эти дни находился дома. Он только что прилетел из-за границы, сидел и писал рапорт, молча выслушал приглашение, не понимая, зачем старому маршалу понадобился он, полковник Государственной безопасности. Он знал, что исчезнувший в последнее время с видимого пространства Волгин имел непосредственное отношение к внучке маршала, о чем ему доносили осведомители. Свинцов имел основание считать, что маршал приглашает его не случайно.

II

Полковник Свинцов навел справки и уточнил, сын маршала и дочь, женатые люди, живут в США и Канаде, единственная внучка, попавшая в аварию, после курса лечения в «кремлевке» находится под присмотром своего дедушки дома. Какова причина вызова? Безусловно причиной являлся Волгин, и, как узнал Свинцов, несмотря на препятствия спецорганов, получивший все-таки звание кандидата филологических наук. В столице сотни кандидатов наук, как собак нерезаных. Пусть получает. Его волновало другое — Волгин по-прежнему имеет доступ к дому маршала.

В последнее время Свинцов не имел проколов. С годами и с возрастом его осторожность возрастала. Он поделился, как бы между прочим, своими новостями с начальником отдела. Генерал пожал плечами, сообщив, что не однажды видел маршала на приеме у Генерального, знаком отчасти с ним, но почему маршал приглашает Свинцова, не имеет ни малейшего представления. Свинцов позвонил маршалу и, сославшись на болезнь, отложил встречу. Ему необходимо было собраться с мыслями и все проанализировать. После смерти Самсоновой отношения с ее родителями фактически прекратились. Он даже не интересовался, живы ли они по прошествии стольких лет? Он пытался в первый год поддерживать связь с ними, звонил на сороковой день, на годовщину смерти, потом звонил каждый год в день ее похорон, справлялся о здоровье, жаловался, что не может после смерти Людмилы, его незабвенной жены, спокойно жить и что останется на всю жизнь бобылем.

Он достал пистолет, вычистил его, затем положил на туалетный столик и стал прохаживаться по коридору. Он понимал всю сложность поставленной перед собой задачи. Он не мог простить Волгину, совратившему жену. Но почувствовал опасность, исходившую от Волгина, который не может ему простить смерть Самсоновой! На этой мысли полковник замер, сердце у него учащенно забилось, и он вдруг присел от поразившей его догадки: неужели Волгин догадывается? Неужели, несмотря на стопроцентное алиби, его можно подозревать?

Свинцов позвонил домработнице, попросил приехать. Пока домработница собиралась, он поел и почистил зубы, затем выпил стакан коньяку и прилег отдохнуть. Жизнь в принципе складывалась для него неплохо, хотя он мечтал о другой. Его сверстники, которым по шестьдесят, носят золотые погоны, имеют генеральские дачи, получают генеральские пенсии и пайки в распределителях. Он должен использовать этот визит для своей карьеры.

Как только раздался звонок в дверь, он машинально вскочил, затем снова прилег на кровать, желая, чтобы женщина, позвонила подольше, хоть этим он унизит ее. Минут пятнадцать она непрерывно звонила. Наконец впустил, затворил дверь, и, пока она снимала пальто, налил себе еще сто граммов коньяку.

— Налить тебе? — спросил он из кухни и тут же поставил стакан рядом и налил ей.

Домработница — некрасивая, небольшого росточка, в мохеровой красной вязаной кофте, при пышности которой казавшаяся еще меньше ростом, чокнулась и выпила, заела бутербродом и присела на стул:

— Зачем звал, товарищ полковник?

— Нужно, — ответил Свинцов, наливая себе и морщась при мысли, что опять нужно будет выпить. — Скажи, сколько тебе лет?

— Сам знаешь, Коляна, не придуривайся. А что? Человека годами измерять не будешь? Небось соскучился? А? Давно с бабенкой не спал?

Свинцов подумал и налил себе еще. Немного пробубнив о чем-то, налил домработнице и отправился в спальню. Он был пьян, но знал, что физиологические потребности стоит исполнять вовремя. Он прочитал одну книгу в Париже, в которой описывались страдания человека, давшего себе обет сексуального воздержания. Домработнице, которую не надо упрашивать, не надо объяснять, что Свинцову от нее нужно. Она его обняла своей короткой толстопалой рукой и залепила, как она любила выражаться, полнокровный поцелуй. Он поворочал головой и спросил:

— Снова ты?

Это была его любимая шутка, и он находил ее очень остроумной. После Свинцов отправился на кухню, где налил себя коньяку и выпил. Нет, жизнь явно к нему не благоволит. Он многое потерял после смерти Людмилы, которая имела связи, с ней было удобно. Но он мог потерять все, если бы не совершил тот поступок, когда по своей обычной жестокой привычке сработал неумолимо и четко. Вопрос стоял так: она или он!

Пока Глафира занималась уборкой, он пришел к выводу, что готов встретиться с маршалом. Стоило бы разработать план встречи и возможного разговора о Волгине.

Свинцов усмехнулся своей хитрости и прилег на постель. Он слышал, как Глафира скребла, потом стирала белье, потом варила щи. Привстав снова, отправился к телефону и набрал номер капитана, который осуществлял по заданию Свинцова слежку за Волгиным:

— Капитан, докладывайте. Я хоть и пьян, но соображаю. Давайте, давайте, а то у меня времени мало.

С той стороны провода рассказали обо всем, что знали. Но ничто не являлось новым или неожиданным для Свинцова. Кроме одного: нового места работы Волгина.

— Уволим, — сказал Свинцов. — Не позволим врагам работать в печати. Ленин сказал: печать — оружие пролетариата. Не наступило еще их время. Что докладывает Мизинчик? Не живет? Причина? Черт знает что такое! Немедленно установите! Прописан? Нет. На прописке? Хрен редьки не слаще. Ну, знаете, это недопустимо! Он на содержании в ЦРУ! Если никто, значит, ЦРУ!

Он так и скажет маршалу: Волгин убил его жену. Именно так и скажет.

III

Волгин шагал привычной своей дорогой. Вот театр Ермоловой со своими афишами, кафе, булочная, Центральный телеграф, а вот и улица Белинского.

Его встретил Борис, одетый в новый стального цвета костюм. Он явно волновался, то и дело поглаживая густые волосы, трогая цветастый красивый модный галстук.

— Послушай, Володь, ты меня послушай. Зайдем ко мне. Там сейчас у меня сидят три девушки, все красивые. Имей в виду. Плохих не берем. Понял? Это ты где-то там пропадаешь с инвалидными колясками. Я понимаю, зарабатывать надо, но не таким же образом работает кандидат наук. Не возражай, не возражай, там, где нет женщин, там, не возражай, там нет жизни. — В коридоре было темно, и слышалась падающая с потолка капель. — У меня тут три девушки. Отличные. Ты ничего не делай. Ты