— Клянусь, — сказал Эли.

— А брови сходились вот тут?

— Да.

— А люди, спустившиеся с гор, были разбойниками? — снова спросил кто-то.

— Клянусь чем хочешь, это были разбойники.

Впереди показались ближние огни киббуца. У всех лица были в пыли. Грузовик проехал мимо дезинфекционного бассейна и остановился возле душевой с запотевшими окнами. Внутри сразу стало чересчур людно. Ботинки и гимнастерки отсырели и забрызгались. Намыленные, солдаты ждали возможности протиснуться под горячие струи. Пол покрылся толстым слоем песка.

— По дороге в Беэр-Шеву снова пропылимся, — сказал Эли.

— Там, куда мы идем, грязь не имеет значения, — пошутил кто-то. Эли смущенно посмотрел на Циммера, который отвел взгляд. Те, кто скинул ботинки не расшнуровывая, теперь возились с мокрыми шнурками.

В Беэр-Шеве Циммер посмотрел кино и перекусил. Через два часа офицер связи подкинул его в лагерь. Туда успела прибыть еще одна колонна танков. В палатке, служившей столовой, какие-то солдаты писали письма, читали. В палатках, где разместилась разведка, горели свечи, не смотря на пожарное запрещение. Циммер лег и заснул. Он проснулся от холода, надел чистые носки и снова заснул. Ему казалось, что он спал всего с четверть часа, когда почувствовал, как кто-то пытается его разбудить. Он приподнялся и взглянул на часы: три. Рядом стоял Яари.

— Извини, Циммер, — сказал он и присел на пустой ящик из-под снарядов. — Но дело и вправду важное. Пойду принесу тебе кофе от караульных.

Циммер натянул штормовку. Яари вернулся с чайником и теперь озирался в поисках чашки.

— На наш грузовик было совершено нападение, рядом с шоссе. Я вызвал полицию.

Циммер узнал шоссе на Беэр-Шеву по белому цвету скалы и мотков колючей проволоки у ее подножья. Рядом с высоким грузовиком стояла полицейская машина, чуть поодаль курили солдаты. Какой-то полицейский пытался рукой преградить Циммеру путь.

— Отойди, — сказал Циммер и оттолкнул его в темноту.

В придорожной канаве лежал труп водителя грузовика с закинутыми кверху ногами. Ни на лице, ни на теле крови не было, только голова словно съехала с искривленной шеи и зарылась в пыль.

— Я нашел его тут и вернулся, чтоб вызвать полицию, — сказал Яари.

Они повернули в лагерь. Циммер был встревожен, он чувствовал, что простыл. Солдаты, болтавшиеся на территории лагеря без оружия, получили взыскание. Циммер старался не думать о происшедшем. Все его мысли были заняты предстоящими учениями. Два дня спустя появился представитель внутренней разведки, Лави, однополчанин Циммера в войне 1948-го.

У Лави были чересчур длинные руки и ноги. Сидя он выглядел небольшим и походил на подростка, а стоя был выше Циммера.

— Ты хорошо знаешь людей ямун? — спросил он.

— Это старая история, — ответил Циммер.

— Ты работал с ними на раскопках, в трудное время собирал для них пожертвования? — сказал Лави.

— Все верно.

— Выходит, ты их знаешь.

— Немного, — ответил Циммер. — Я считаю, что все, что произошло тут в последнее время, не имеет к ним никакого отношения.

— Не можешь в это поверить?

— Эль-Али им бы этого не позволил.

— Эль-Али умер пять лет назад, — ответил Лави. — Кроме того, он был известный разбойник или, если угодно, герой — его разыскивала полиция. Мне важно, что ты обо всем этом думаешь?

— Не знаю, что и сказать. Эти убийства абсолютно бессмысленны. Ямун — маленькое племя, и все его ненавидят.

— Я говорил с Юнисом, сыном покойного Эль-Али. Он сказал, что люди аджарие нарочно убили своих верблюдов, чтобы подозрение пало на ямун. Это аджарие напали на солдат и стреляли в туристов. Ты не хуже меня понимаешь, что все это чушь. Джафар никогда не выступал против нас, а сейчас найдется тысяча причин, связывающих его с нами.

— Аджарие всегда ненавидели ямун.

— Не будь ребенком, — сказал Лави.

— Тебе потребуется немало доказательств, чтобы меня убедить.

Лави начал терять терпение.

— О доказательствах речи не идет. Я не являюсь представителем суда для быстрого военного разбирательства при начальнике гарнизона в Беэр-Шеве. — Подчеркнув слово «быстрого», он улыбнулся.

— Мне нужны доказательства, — повторил Циммер.

— Ты можешь получить любое доказательство, какое захочешь, у меня в канцелярии. Единственное, что нам требуется, это имена двух людей и чтобы ямун исчезли из этих мест, пока не произошло большего несчастья. У нас есть для них место в стороне от чужих кочевий, вдалеке от всяких неприятностей. Пусть уйдут туда или еще куда-нибудь. В Газу, в Синай, в Иорданию или ко всем чертям. Тебе они доверяют, потому-то я и обращаюсь к тебе за помощью.

— Начали выдворять из страны бедуинов? — Голос Циммера прозвучал насмешливо.

— Ты не веришь в их виновность?

— Нет, — ответил Циммер.

— Ты им симпатизируешь?

— По мне, они лучше евреев-мещан.

— Вот и отлично, — сказал Лави с легкой улыбкой. — Если ты желаешь им добра, приходи ко мне в среду около полудня. Прочти кое-что, так, несколько страниц. Я ожидаю, что Юнис тоже придет, поговори с ним, выслушай, что он тебе скажет.

— Когда-то это было великое племя, и слава о нем гремела повсюду, — сказал Циммер и сейчас же пожалел, что сказал.

— Вот и приходи к одиннадцати и побеседуй со своим приятелем, — заключил Лави.

Тремя днями позже начались танковые учебные маневры. Прибыл Равив. Он уже знал об убийстве водителя и отправился с Циммером к шейху Джафару. Учения проходили недалеко от стоянки аджарие, и он хотел пообещать шейху защиту от возможных налетчиков. К вечеру они подъехали к большому шатру. На окрестных холмах паслись овцы и верблюды. По соседству с традиционными шатрами стояли просторные каменные дома, те, что пониже, крашены голубой известью, а также жестяные бараки и маленькие домишки; возле домов — большие пузатые машины. Приезд военных не вызвал удивления, лишь несколько ребятишек подошли к машине и окружили Циммера, который всегда и всюду притягивал к себе детей.

Шейха Джафара посещали мэры городов, послы и министры. В его доме Равива и Циммера приняли братья и сыновья хозяина, усадили гостей в золоченые кресла. На стенах красовались фотографии друзей шейха, которых он хотел отметить своим почтением. В углу стояли замысловатые часы: их круглый циферблат изображал времена года, фазы Луны и число месяца, два ангелочка из зеленого камня держали в руках серебряный земной шар, венчая серебряную крышку корпуса, а маятник имел форму Солнца. Стол был покрыт алым шелком, на комоде у окна стояли два радиоприемника и огромный граммофон. Комод из натурального дерева казался тяжелым, большим и громоздким.