ткань и ждала, пока сердце перестанет колотиться, а потом набралась смелости поднять ткань и убрать в медальон.

Остаток дня я провела с мелом в руке, рисовала идеи на стене своей комнаты. Элли приходила пару раз с едой, ругала, когда я ела плохо. Но она поняла, что я снова была увлечена вдохновением. После пары попыток она сдалась и оставила меня.

К сумеркам я рухнула в кресло у огня, пальцы были белыми от мела, голова кружилась. Создать платье из ткани из розовых лепестков было просто, по сравнению с этим. Ничто в моей жизни не готовило меня к работе с такими тканями. Как можно было создать одеяние из ветра? И какое одеяние подошло бы ветру?

Тьма сомкнулась. Наступила ночь.

Буря в моей голове постепенно угасала, сменяясь странным лихорадочным жаром под кожей, который мучил меня прошлой ночью. Лорд Димарис скоро придет. Конечно. Я посмотрела на свое рабочее платье, взглянула на сундук.

Нет. Я не буду надевать белое платье. Не этой ночью.

Качая головой, я опустилась в свое кресло, сжала подлокотники. Я не поддамся безумию ночи Глорандаля. Я просто поговорю с женихом. Поблагодарю его за красивые подарки. Может, задам пару вопросов, узнаю, какие наряды фейри делали из ветра, тумана и света звезд. Разговор будет простым, без упоминаний того танца, того момента, когда музыка прекратилась, и я споткнулась, и моя щека прижалась к его груди.

Когда я ощутила биение его сердца.

Не нужно было говорить о таком.

Я выждала, пока огонь догорел. Подождала еще немного.

Наконец, я сняла платье и забралась в огромную кровать. Я долго лежала во тьме с открытыми глазами, пока тени плясали в моей голове.

* * *

— Когда вернется лорд Димарис?

Я сидела на обычном месте у пустого камина, работа лежала на коленях. Хоть я отдыхала, нужно было сжимать ткань из ветра, которая пыталась вырваться при любой возможности. Я смогла сшить ее серебряной нитью, но стежки были не такими аккуратными, как мне хотелось. Для работы с ветром требовался опыт.

Я оторвала взгляд от швов, Элли стояла на пороге спальни, в руках были пустые бутылочки и брошенные полотенца. Усики зеленой женщины покачивались, большие черные глаза медленно моргали, глядя на меня.

— Лорд Димарис, — повторила я. — Твой хозяин? Он часто так пропадает?

Прошло больше недели. Больше недели с того танца в саду в ночь Глорандаля. И ни разу тень моего жениха не явилась ко мне. Я почти перестала выглядывать его. Я помнила лишь один раз, когда он надолго ушел, и это было сразу после моего прибытия в Орикан. Но потом он приходил каждую ночь.

Я не скучала по нему, конечно. Теперь у меня было время забыть об очаровании Глорандаля, и я не доверяла чувствам к нему. Они росли из временного помешательства.

Но это было довольно… странным. Странно, что он просто пропал так. Ничего не сказал, не намекнул, когда я увижу его снова.

Элли склонила голову, моргнула, что-то прощебетала с переливами. Ее усики покачнулись, словно она пожала плечами. Она вышла из комнаты, ворча. Звучало как жалобы, но я не знала, что именно ей не нравилось. Может, ей было плевать, что за тайные дела были у ее хозяина.

Я раздраженно поджала губы и вернулась к работе. Ветер вырывался, и несколько стежков вытянулись, шов мог вот-вот разорваться.

— Зараза, — ворчала я, радуясь, что могла излить недовольство. — Ты можешь замереть? Это не сложно! Я почти…

Я замерла.

Голова медленно поднялась, работа упала на колени.

Что это был за звук?

Ветер попытался вырваться, отвлекая меня. Я быстро опустила ткань из ветра, иглу и прочее на столик, придавила отполированным камнем, который Биргабог принес для этого. А потом встала и склонила голову, прислушиваясь.

И снова. Далекий звук, едва ощутимый. Гул в полу, в стенах.

— Элли? — позвала я. — Элли, ты это слышишь?

Она не чирикнула в ответ. Было тихо.

Дрожь повторилась. Эхо.

Ощущалось странно знакомо.

Я поспешила к двери, выглянула в коридор с окнами. Все было неподвижным, в витражи лился солнечный свет. Я нахмурилась и поспешила по коридору, вышла во двор. Там я снова ощутила дрожь, которая была сильнее. И был четкий, но тихий звук.

Бум. Бум. Бум.

Три резких удара. Пауза.

И еще три раза тот же звук.

Бум. Бум. Бум.

— Кто-то… стучит в дверь дома? — я повернулась, посмотрела на двор в поисках нимф или гоблинов. — Кто-то это слышит? — мой голос разносился эхом среди колонн, долетал до пустых окон сверху.

Никто не ответил.

Бум. Бум. Бум.

Я не ходила к входным дверям с того дня, как нашла их, на следующий день после создания платья из лепестков. Но мои ноги помнили путь, и я быстро миновала двор и просторные залы, добралась до огромных двойных дверей. На миг я замерла, глядя на них, хмурясь с неуверенностью.

Бум. Бум. Бум.

Да. Кто-то — что-то — был там. Стучал.

Я сглотнула. Было глупо открывать дверь. Кто знал, что стояло на другой стороне? Монстр мог выбраться из глубин Шепчущего леса. Я должна была развернуться, уйти в свою комнату, закрыть дверь и ждать, пока этот кто-то уйдет по своим делам.

А если кто-то заблудился в лесу? Кто-то искал укрытие от ужасов и теней, заметил брешь среди деревьев, заметил дом и поспешил к дверям, надеясь на помощь?

А если…

— Бриэль? — прошептала я.

Мысль появилась в голове, и я не могла ее прогнать.

Но я не собиралась поступать глупо. Я стиснула зубы, сжала кулаки возле юбки платья, прошла к двери. Прижавшись к дверям ухом, я попыталась различить что-нибудь о том, кто стоял на другой стороне.

Бум. Бум. Бум.

Я отшатнулась. Стук попадал туда, где было мое ухо. Я вдохнула и крикнула:

— Кто там?

Пауза.

— Я не привыкла называть свое имя любому, кто спросит. Я стою на пороге моих друзей. Они должны узнать меня.

Голос был женским, но холодным и низким. Властным. Звук пробирал меня до костей, и я дрожала от того, что была недостойна. Такой голос нельзя было спрашивать, его слушались.

Я заметила, что моя ладонь тянется к засову. Я усилием воли убрала руку и сцепила ладони за спиной.

— Чего вы хотите? — спросила я, надеясь, что голос звучал не так тонко и нервно за дверями, как казалось моим ушам.

Еще пауза длилась дольше первой. Что-то в молчании источало возмущение. Наконец, голос сказал:

— Кто спрашивает это у меня? Моя Семья, —