Я по-прежнему терялась в догадках. Да и сказанное Ханной парой секунд ранее тоже привело меня в замешательство.

– А какой аромат ему приходится принимать регулярно? – уточнила я.

Ханна замялась:

– Это такой... В общем, он из тех ароматов, которые вообще никто и никогда не должен использовать. Из-за него-то он так со мной и поступил.

– Неужели это значит, что... – перебил Ханну Матс. Кажется, он начинал о чём-то догадываться. – Не зря после письма от этого месье Бернара, который уже лет сто как должен быть мёртв, я заподозрил что-то неладное. Всё думал – вдруг этот Бернар до сих пор жив, потому что заказывает аромат, который... который позволяет ему оставаться в живых. Я знаю, этого вообще-то не может быть. Никто не живёт до ста семидесяти лет. Но ведь эта аптека сплошь и рядом делает возможными вещи, которых в обычной жизни быть никак не может. Значит, не так уж абсурдно предположить, что Бернар пишет эти письма сам, правда? А если это так, то все, кто заказывал такой же аромат, как Бернар, хранят одну тайну. Ту самую тайну, что скрывает Виллем!

Бенно таращился на Матса с открытым ртом:

– Какую тайну?

Ханна улыбнулась и кивнула Матсу.

– Вы что, ещё не поняли? – повернулся Матс к нам с Бенно. – Виллем ни капельки не изменился за всё то время, что я здесь живу. Он всегда выглядел в точности как сегодня. А его речь... Он же говорит так, словно попал сюда из другого столетия. Как глупо, что я раньше этого не заметил!

Тут до меня наконец дошло, к чему ведёт Матс. Я перевела взгляд на Ханну:

– Неужели такое возможно? В этой аптеке и правда есть средства, позволяющие настолько продлить человеку жизнь? А жить вечно с её помощью тоже можно?

Ханна медленно покачала головой:

– Да, существует аромат, который теоретически именно так и действует – по крайней мере, до тех пор, пока его регулярно принимаешь. Это «Аромат вечности». Им моя семья никогда не торговала – и ни за что не стала бы этого делать. С вечной жизнью шутки плохи. Ни один порядочный ароматекарь не пойдёт на такое! Поэтому раньше нельзя было сказать наверняка, действует ли этот запах – никто не проверял этого на практике. Но, судя по всему, это возможно. Виллем живое тому свидетельство, верно?

– Сколько же ему лет? – спросила я шёпотом.

– Хм, трудно сказать, – Ханна задумчиво разглаживала складки на юбке. – Виллем поступил сюда на место садовника юношей. Это было ещё при Даане де Брёйне. Мой отец вечно отпускал шутки насчёт его несокрушимого здоровья, но, конечно, не догадывался, что это неспроста. Виллем никогда не отмечал день рождения и упорно молчал в ответ на расспросы о возрасте. Думаю, когда умер отец, ему уже перевалило за сотню лет. Значит, сейчас ему по меньшей мере сто шестьдесят.

– Сколько?! – услышанное с трудом укладывалось у меня в голове. Впрочем, за последние несколько дней со мной случилось столько всего невероятного! То, о чём говорили Матс и Ханна, тоже вполне могло оказаться правдой. Мой взгляд вновь упал на полку, где стоял флакон с жёлтой пузырящейся жидкостью.

– А что насчёт «Аромата конечности»?..

– Помнишь рецепт из записной книжки? – поднял брови Матс. – Аромат, отменяющий действие всех прочих.

– Помню, конечно! А ещё помню, что он крайне опасен! И в числе побочных эффектов может вызывать смерть – так, кажется, там было написано?

– Так, – улыбнулся Матс.

– Всё верно, – подтвердила Ханна. – Поэтому-то Виллем и подумает десять раз, прежде чем решит наведаться сюда снова.

– А что... – нерешительно продолжила я, собираясь задать вопрос, на который Ханне наверняка будет тяжело отвечать. – Что именно он с вами сделал?

Ханна, водя рукой по полкам стеллажа, не торопилась с ответом.

– Он дал мне понюхать один флакон. Я была ещё совсем юна, мне только-только исполнилось одиннадцать лет. Это был тот самый флакон, который нашёл у меня в доме Бенно. Я знала, что уже видела эту бутылочку раньше и что когда-то она сильно меня напугала. Теперь я вспомнила почему.

Я уселась на прилавок и попыталась привести мысли в порядок. Рядом со мной стоял отливающий коричневым блеском флакон, из которого Виллем собирался пшикнуть на меня в лаборатории. Я подняла его к свету. Это был не «Аромат вечного забвения», как я поначалу предположила. На этикетке было написано кое-что другое. Он назывался «Туман неведения».

– Виллем собирался сделать что-то подобное и со мной?

– Думаю, да, – тяжело вздохнув, кивнула Ханна. – Если бы Виллем не заставил меня тогда вдохнуть «Аромат вечного забвения», ему ни за что не удалось бы хозяйничать в аптеке ароматов. Полагаю, он заставлял меня нюхать его снова и снова. Так часто, что в какой-то момент я начисто лишилась обоняния. Помню, в детстве у меня был отличный нюх. Больше всего мне нравилось играть в оранжерее. Я знала все цветы и растения и могла безошибочно различать их с закрытыми глазами – только по запаху.

– Но почему ваши родители не помешали Виллему? – спросила я.

– Они не могли, – губы Ханны печально дрогнули. – Ребёнком я много времени проводила с отцом здесь, внизу. Он мне всё тут показывал и рассказывал о моём прадеде – Даане де Брёйне, основателе аптеки ароматов. Она была задумана как семейное дело, которое будет из поколения в поколение передаваться по наследству. На очереди была я. И всё бы шло по плану, если бы не... – Ханна прервалась и зажала ладонью рот, чтобы сдержать всхлип.

– Если бы не что? – осторожно спросил Матс.

– Мой отец умер – очень рано и совершенно неожиданно. Мне в то время едва исполнилось десять, поэтому дела он временно передал Виллему – нашему садовнику, взяв с него обещание позаботиться о моём образовании. Виллем неплохо разбирался в рецептах и изготовлении ароматов, ведь он успел кое-чему научиться у моих отца, бабушки и в первую очередь прадеда. Вол только обещания своего он, как видите, не сдержал.

Бенно рассерженно упёр руки в бока:

– Но почему?

Ханна пожала плечами:

– Разве это не очевидно? Он стремился завладеть аптекой. Слишком уж сильно хотел жить вечно. – Она осторожно взяла у меня из рук флакон и покрутила его в пальцах.