быстрые. На секунду опустил глаза, а когда взглянул снова… Ого, как они уже высоко! И достигли верхней отмотки. Мчится вниз, скользя по веревке, Ферапонтова. Валерий Балезин на правом мужском маршруте заканчивает спуск и вновь устремляется вверх. Вот он дошел до "Крокодила" (название участка скалы) и скрылся за его боком. Я снова вижу Валерия через пару минут. Маттерман Джон (США) и Корнес Хорхе Мигуэль (мастер спорта из Крыма). Мигуэль быстро ушел вверх. Джон идет медленно, аккуратно, по-альпинистски… Новая женская пара: бронзовый призер прошлого чемпионата Галина Краснополева (Красноярск) и Юлия Турманишвили (Тбилиси), серебряный призер. Вдруг застыли, прилепились рядом, и ограничительная веревка висит, поделив между ними скалу… Мигуэль закончил подъем и пошел на спуск, Джон подходит к щели… Застывшая женская пара двинулась. "Юля! Галя! Девочки! Побежали! Ножками!" — кричит гора (читай — кричат зрители). Галя и Юля — в стремительном движении вверх. Джон вывалился из трещины и повис на страховочном тросе…

Дейкхауз Герт (Нидерланды) и Кендо Кензи (Япония). Зрителям интересно, притихли. Но отвлекают женщины, у них острее.

Джанетски Джейн (США), Куршакова Валентина (Днепропетровск). Джанетски резко и мощно пошла вверх, обгоняет Куршакову. Валя мягче, пластичнее, видно, что она увереннее соперницы. Она обходит Джейн. Зрителям нравится американка: "Джейни! Джейни, молодец!.." Валя наверху. Джейн на сложном участке. Висит… висит мужественно, упорно. С громким шуршащим звуком пролетающей в карабин веревки спускается, будто рушится, мимо нее Куршакова. И Джейн срывается в этот момент.

Восхитительный шум наполняет меня. Какое мне дело, кто они такие и что такое скалолазание, если это весело и красиво! Мне совсем не надо страха за себя или за них. Кровожадный инстинкт спит. Спокойной ночи, сенсационные опасности! Опасностей и так много. Вот, например, на этой сглаженной дождем дороге, по которой разогнался огромный автобус-мастодонт, несущий меня к аэропорту.

…А память рисует картинку. Мелькание цветов, запахов, слов… Я вижу усталого парня. Он только что спустился и медленно снимает обвязку. Его не захватывает общий ажиотаж, но ему не скучно, у него свои мысли. Мне хочется заговорить с ним.

— Где самое трудное место?

Он показал мне куда-то вверх взглядом больших глаз цвета неба.

Пытаясь проследить его взгляд, я спросил:

— Где?

— Вон там трудное место, — сказал он и подошел ко мне. — Левее щелки и кустика веточку видишь?

— Не вижу.

— Тогда смотри вдоль моей руки.

Я припал щекой к его плечу, как к ложу ружья, и увидел участок серого камня, и вдруг так близко! Мышцы заныли, я начал поднимать руку и задержал вдох…

Он опустил руку и засмеялся:

— Что? Почувствовал?

— Да.

Какой-то фокусник-волшебник. Целый день я невольно разыскивал этого парня, по больше его не видел.

К скале подходит Анатолий Ферапонтов — Седой. Первые метры — один сплошной прыжок. Четкие, как тиканье часов, мелькающие удары ног, зацепы рук. Гора кричит: "Седой, Седой, лепи!" Он возносится вверх в невыразимо буйном азарте. И сейчас же из гущи деревьев с громоподобным звоном гитары взметнулась песня красноярцев. Музыкальный ритмизированный крик, подстегивающий, подгоняющий, взлетел к верхнему ярусу Крымской Яйлы, спугнул птицу, и она кружит… Толя прыжками проходит "Слона", "Слон" отделен от "Крокодила" гладкой плитой с тонкой трещинкой. Кончики пальцев, балетные носочки галош, он бежит вдоль трещины, словно ищет местечко, где хватит сил разорвать камень. (Вот так он подбегал ко мне на Столбах, когда я зависал, и легким движением руки или точным словом решал мой конфликт со скалой.) Нависающий участок "Блин". Теперь движения вкрадчивые, ни на секунду не прекращающиеся, подстерегающие. И снова бросок. И встал ногами на "Блин". Теперь Толя бросается на последние финишные метры! Есть! Контрольная отметка! Я с ним, там на скале, хотя вижу его лишь маленькой фигуркой. Вот она, радость зрителя! Я аплодирую. Толя не экономит лишнего метра: он хорошо вышел над отметкой, прочно встал, застегнул веревку на спуск и, оттолкнувшись, летит к нам на землю.

Секундометристы сообщили: "У Анатолия Ферапонтова лучшее время из 36 предыдущих участников!"

Через 10 минут Шура Губанов перекрыл время Седого, при полных баллах за технику.

На трассе чемпион страны ленинградец Виктор Маркелов. Он высокий, длинные руки, ноги, широкая амплитуда движений. Невозможно представить иным ни единого жеста. Так совершенна может быть лишь невольная красота, когда нет заботы о том, чтобы ее показывать, когда она сама возникает из ритма осмысленных действий, на которые пошел гигантский труд. Завороженный, смотрел я на плавный взлет Маркелова.

Ленинградцы затаили дыхание. В отличие от красноярцев они молчали. А Виктор опережает… опережает…

Результат Губанова перекрыт. Волнение на горе. Вздох облегчения у ленинградцев.

Я полулежу на камне и слышу над собой голос:

— Только наш Демин может его теперь опередить. Это Седой. Я и не слышал, как он подошел:

— Вечно меня искушает судьба. За чечевичную похлебку "бронзы" болеть против своих?! — говорит он.

А я болею за него. Потому что знаю, как надо ему остаться в тройке сильнейших.

Но он отбросил себя и закричал азартно, звонко, как только Демин взял старт. Невозможно было не увлечься: все личное и командное отлетело, когда на скале слились воедино неудержимый порыв Седого и совершенство Маркелова.

Опять взлетела, бьется в скалах песня красноярцев. В ней не слова, в ней крики в лесу со Столбов и падающий снег, не по снежинкам — лавины с деревьев. А потом взошло солнце, примчался ветер, и снег пошел потоками со скал, пересекая свет, смешался с ним и пылью затопил долину. А километровые тени укорачивались на земле в проталинах, потому что была весна и утро…

Смолк гром гитары. Ревет гора. Демин стал чемпионом.

Над голубой водой бухты Ласпи со скалы на скалу протянули трос. На нем двое парней. По очереди они ходят туда-сюда. Это Демин и Кыля. Внизу искрятся волны, и море от берега до горизонта наполнено солнцем. Красноярцы — это черт знает что — они неистощимы! Демин выучился ходить по канату и теперь учит всех. Он и меня научил. Демин самый спокойный из красноярцев. А Кыля сделан из контрастов. Большую часть времени он невозмутим, но в минуту действия превращается в вихрь. Вот сейчас