– Извините, что вынужден вас побеспокоить, – осторожно началруководитель самого закрытого ведомства в стране, – но вам уже навернякаизвестно, что случилось в Донецке.

– Слышал, – строго ответил Ермакович. – Погиб один из вашихофицеров. По-моему, он сделал правильный выбор, выбрав смерть вместо позора итюрьмы.

– Мы уже начали служебное расследование. – Генерал понимал,что следующим президентом страны может стать Ермакович, поэтому старалсявыбирать осторожные выражения. Уже не говоря о том, что премьер мог потребоватьнемедленной отставки его самого, как человека, неконтролирующего сотрудниковсобственного ведомства. – И накажем всех, кто имеет хоть какое-нибудь отношениек этой истории, – безжалостно продолжал генерал. – Вы можете не сомневаться,что мы избавимся от скомпрометировавших себя сотрудников службы безопасности.

– И от генерала Костенко? – в упор спросил премьер.

Его собеседник помрачнел еще больше. Костенко был его правойрукой, одним из лучших сотрудников, оставшихся еще со времен КГБ. Но генералуже знал, что за операцией в Донецке стоял именно Костенко.

– Вы упрямо не хотите меняться, – заметил Ермакович. –Похоже, что ваши люди не способны работать в новых условиях. Может быть, намстоит подумать о полной очистке всего вашего аппарата?

Генерал понял, что чистка в первую очередь коснется его.

– Мы разберемся, – сурово пообещал он. – Накажем всехвиновных. Я уже отдал приказ отстранить Костенко от исполнения его служебныхобязанностей. Если выяснится, что он виноват…

– Вы уволите его с работы, – закончил за генерала премьер. –Как вообще работники вашего ведомства могли позволить себе подобную провокацию?Я был лучшего мнения и о ваших личных способностях. Вы были обязаныпроконтролировать Костенко.

– Мы проверим работу всего центрального аппарата, – генералзаметно нервничал.

Ермакович, глянув на него, решил, что нужно успокоитьчеловека, искренне переживающего из-за случившегося.

– Иуды бывают в любой компании, – напомнил премьер, – дажесреди апостолов. Поэтому не считайте авантюру Костенко вашей личной виной.Такое случается и в более приличных организациях.

Они впервые за время разговора улыбнулись друг другу, четкозная, что именно каждый из них не договаривает. Ермакович не сомневался, чторуководитель службы безопасности, как и весь его аппарат, сделают все, чтобы недопустить большого скандала. В свою очередь, генерал считал, что грандиозныйскандал и смакование его подробностей не в интересах правительства. Так что онипонимали друг друга без лишних слов.

А в это же время в кабинете руководителя президентскойадминистрации сидел невысокий человек, представляющий военную контрразведку.Тихим и достаточно спокойным голосом он докладывал Серафимчуку о событиях вДонецке и проведенной им проверке.

– Мы полагаем, эта провокация была направлена противправительства и премьер-министра, – говорил он. – Наши сотрудники негласнопроверили деятельность погибших Федченко и Равицкого по нашим каналам. У насесть твердая уверенность, что обоих специально использовали и подставили дляпоследующего устранения.

Серафимчук сидел мрачный. Не каждый день можно услышатьтакое. Он даже не мог себе представить, как сообщит об этом президенту. Докладвоенной контрразведки обещал обернуться грандиозным скандалом.

– Мы проанализировали ситуацию и приняли решение сообщитьобо всем самому Ермаковичу, – продолжал руководитель военной контрразведки, –вчера вечером наш сотрудник встретился с помощником премьера – ОльгойПархоменко и довел до ее сведения полученные нами данные.

– Как вы могли на такое пойти?

– Вчера в Донецке арестовали одного из сотрудников генералаКостенко. Так что все обо всем уже знают. Наш сотрудник передаст все документыПархоменко, чтобы они могли использовать их против Костенко и его ведомства.

– Хотите свалить конкурентов? – жестко уточнил Серафимчук. –Решили проявить активность?

– События получили неожиданное развитие, – пояснил егособеседник, – а мы всегда помним, что выполняем волю президента страны.

Серафимчук подумал, что ему о многом придется доложитьпрезиденту, в том числе и о своем первом заместителе.

– Сделаем так, – предложил он, – я сам разберусь с ОлегомКонстантиновичем. А вы поступайте так, как считаете нужным.

– Документы я вам оставляю, – сообщил руководитель военнойконтрразведки.

Когда он ушел, Серафимчук долго смотрел на лежавшую передним папку, словно не решаясь ее открыть. Но затем углубился в изучение бумаг.Через час он потребовал найти Погребняка, а еще через десять минут ОлегКонстантинович уже сидел в его кабинете. Он тоже знал все подробности событий вДонецке, а поэтому нервничал больше обычного.

– Как вы себя чувствуете? – участливо поинтересовалсяСерафимчук. – По-моему, в последнее время вы слишком много работаете.

– Ничего, – ответил Погребняк. – Надеюсь летом поехать вотпуск, отдохнуть.

– Ну зачем же ждать лета? – улыбнулся Серафимчук. Он всегдане любил своего слишком ретивого заместителя, к тому же связанного соспецслужбами, о чем ему неоднократно докладывали. – Поезжайте в отпуск прямосейчас. А когда вернетесь, подыщем вам более легкую работу.

– Спасибо, – помрачнел Олег Константинович. – Но я считаю,что неплохо справляюсь и со своими обязанностями.

– Неплохо, – радостно согласился Серафимчук, – но и несовсем хорошо. Вот передо мной папка. Очень интересные документы на бывшихответственных сотрудников кабинета министров и Министерства финансов. Хотитепочитать или поверите мне на слово?

У Погребняка дернулись глаза. Он понял, что события вДонецке стали началом конца его политической карьеры.

– Не люблю интриганов, – безжалостно заявил Серафимчук. –Итак, выбирайте. Либо вы немедленно уходите в отпуск, заодно подав заявление оботставке, либо, оставшись здесь, становитесь участником очень неприятногоскандала. Я думаю, нам всем лучше избежать огласки вашего участия в этойавантюре совместно с генералом Костенко.

Погребняк обреченно молчал.

– Мне казалось, что вы должны были сделать некоторые выводыиз ваших ошибок, которые допускали в прошлом, – сурово заметил Серафимчук. –Мне была известна ваша близость к лидерам оппозиции. И было известно про вашзвонок в Донецк, когда вы настоятельно советовали Ермаковичу не приезжать встолицу, не соглашаться на предложение президента. Но мне казалось, что выосознали свои ошибки. Только, похоже, я ошибался. Вы самонадеянно влезли втакую авантюру, что теперь приходится думать, как спасать вас от тюрьмы.