– Что-то ты сегодня напряжен.

– На меня сильно подействовала поминальная служба. Я перебрался сюда с Сент-Люсии в поисках мира и спокойствия, а не насилия.

– Расскажи мне, пожалуйста, что ты знаешь о кораллах. Ты же как-никак дайвер и видишь их каждый день.

Адебайо наклоняет голову.

– Я с детства знал, насколько они важны. Мой отец был рыбаком, как и твой. Он учил меня, что коралл защищает жизнь моря. Если он умрет, все мы будем голодать.

– Тебя же воспитывали в обеа, да?

– Сейчас для меня эти старые верования ничего не значат – просто древнее вуду, которое давным-давно перестало работать.

– Расскажи мне еще о «Бэйрайдере», которым ты владеешь пополам с «У Бейзила». Ты никогда не брал его рано утром, чтобы понырять в одиночестве? Когда-то ты обожал так делать…

– Каждый выход должен оплачиваться; я никогда не беру его для себя, – отвечает Декстер, его взгляд перемещается вниз. – Пожалуйста, передай Саше мои наилучшие пожелания. Мне очень нравится эта молодая дама.

Адебайо уходит, оставляя Найла одного на террасе; фильтрационная система бассейна уже удалила розовый оттенок из воды, как будто ничего не случилось.

Детектив ищет «визитную карточку» преступника, но находит ее, только когда начинает спускаться на пляж. Коралл валяется у самой вершины; он такой же, как и те, что Найл нашел в домах жертв. Детектив фотографирует вырезанную на бледной поверхности паутину, однако когда он снова рассматривает коралл, что-то щелкает у него в мозгу. Его так тошнит от игр убийцы, что он швыряет коралл вниз. Декстер Адебайо вполне мог наброситься на Сашу, зная, что она будет одна, а потом вернуться, чтобы порадоваться своему успеху и оставить «визитную карточку». Это дело выталкивает его, Найла, на незнакомую территорию, где люди, которых он любил и которым доверял всю свою жизнь, становятся похожими на убийц.

Внимание Уэсли к деталям заявляет о себе, когда я вхожу в кухню. В холодильнике стоят блюда с салатом, паштетом и сыром – как будто мы с Лили умерли бы с голода без его умело приготовленной еды.

Мысль, что кто-то взял запасной комплект ключей от «Райского уголка», заставляет меня нервничать. Я брожу из комнаты в комнату, проверяя окна и двери, но все замки работают. Ключи лежат в коробе из-под сигар в ящике моего письменного стола, именно там, где они и хранились. Я прячу их в карман.

Остров все еще кажется идиллическим, но присутствие шторма уже ощущается. По моему саду гуляет горячий ветер, срывая лепестки с орхидей и раскачивая молодые банановые деревья. Прогноз предупреждает, что шторм «Кристобаль» нагрянет завтра. Вероятность того, что он проскочит мимо или же опустошит Мюстик, – пятьдесят на пятьдесят, и сейчас хрупкость острова особенно очевидна. Ведь Мюстик – это всего лишь крупинка коралла, застрявшая между Карибским морем и Атлантическим океаном и сдавшаяся на милость этих противоборствующих стихий.

Все еще размышляя о шторме, я набираю номер гостиницы Джаспера – так, на всякий случай, а вдруг он на месте. Для меня облегчение, что он сразу берет трубку.

– Это нечто экстраординарное, Ви! Ты позвонила мне сама впервые за сорок лет! – Линию заполняет его неподдельное ликование.

– Ты сильно преувеличиваешь. Я просто проверяю, как ты там.

– В полнейшем восторге. Подрядчики в кои-то веки стали слушаться, и вторая партия мрамора отличного качества.

– Замечательно, дорогой.

Наступает молчание, потом он снова заговаривает:

– Что у тебя, Ви? Ты чем-то расстроена.

– Боюсь, у меня ужасные новости. Сегодня утром мы нашли тело Аманды. Сегодня я организовала поминки ее и Томми, и мне хочется лечь в кровать и расплакаться.

– Ты позвонила за моральной поддержкой?

– Да, что-то вроде этого.

– Послушай, девочка моя, я очень беспокоюсь за тебя. И дай мне слово, что позаботишься о Лили. Вы значите для меня гораздо больше, чем эти дурацкие виллы.

– В жизни не встречала более непоследовательного человека, чем ты. Целыми днями сводишь меня с ума своим беспокойством из-за проекта, а потом говоришь невероятно милые вещи…

– Я абсолютно серьезно, Ви. Без тебя я скатился бы в пропасть.

Джаспер редко выражает свои эмоции, будто боится потерять лицо, так что его слова все еще звучат у меня в голове, когда я кладу трубку. Пусть мой муж иногда и бывает невнимательным, но сейчас он выбрал совершенно правильный тон и в одно мгновение поднял мне настроение.

Я на багги отправляюсь к Филипу на виллу, не позвонив заранее. Меня грызет совесть за то, что после церковной службы я бросила его, не попрощавшись. На багги путь недолгий, однако с приближением шторма растет влажность, и моя одежда прилипает к телу.

Несмотря на то что ветер стряхивает цветки с деревьев и разбрасывает пурпурные цветочные головки по траве, вилла Филипа выглядит привлекательно. Пусть «Джакаранда» – один из самых маленьких особняков на Мюстике, мне нравится его причудливый стиль. Плавательный бассейн, обложенный плитами окаменевшего коралла, между которыми растут полевые цветы, напоминает тропическую весну. Мой друг сидит в саду, глядя на водную гладь с таким видом, будто имеет ответы на самые сложные жизненные загадки. Он снял костюм от «Армани», в котором присутствовал на поминовении Томми, и переоделся в шорты и белую льняную рубашку, подчеркивающую его загар. Я сразу чувствую: что-то не так. Он не замечает, как я иду по лужайке, а когда поднимает голову, на его лице отражается глубокое потрясение.

– Господи, Ви, ты до смерти напугала меня…

– Извини, дорогой. Неужели у тебя так редко бывают гости?

Филип выдавливает из себя нервную улыбку.

– Просто я на пределе, вот и всё.

– Давай я принесу нам выпить; я знаю, где все взять.

– Только не заходи в дом. Там все кишит чертовыми москитами, и я побрызгал отравой. Я не могу допустить, чтобы ты надышалась химией. – Он смотрит на меня. – Лили связалась с тобой? Она звонила мне из медцентра.

– Что случилось?

– На Сашу Милберн напали. Сейчас с ней всё в порядке, но мне как-то не верится… – В его глазах появляется затравленное выражение.

– Все это причиняет тебе сильную боль, да?

– Мое детство, Ви, было зоной боевых действий. И нынешние события очень напоминают мне его.

– Ты бы рассказал мне о нем.

– История не из приятных. Мои родители были слишком бедными, чтобы прокормить весь выводок детей, так что нам приходилось драться за объедки и любовь. И того и другого не хватало, поэтому драки были жестокими. – Он печально улыбается. – Разве не странно, что с возрастом прошлое становится четче, вместо того чтобы поблекнуть, правда? Я думал, что со временем будет легче.