Приготовьте ребенку ужин. Можете сами его и съесть, потому что я уже покормила сына.

Соня натянуто улыбается, и мы вместе проходим на территорию дома. Вечер только начинается, а народу уже достаточно. Я бы, наверное, чувствовала себя не в своей тарелке, если бы мысли не были заняты новой няней и тем, для чего она здесь.

Обдумывая ситуацию, в первые минуты я все понять не могла, как этой женщине не страшно шпионить? Но ответ пришел сам собой: чего ей бояться? Соларцы — адекватные парни, молодые ученые, никому не причинившие зла. Что они ей сделают, даже если вычислят? Полицию вызовут? За те годы, что я их знаю, они ни разу не обидели ни одну девчонку. Алекс окружил себя действительно хорошими людьми.

Соларцы никого из страны не выгоняли, заводы не отжимали. Они просто работали. Всегда. В рамках своей сферы.

Я ловлю на себе долгие взгляды окружающих и иду к столикам на заднем дворе. Все до одного из присутствующих знают, кто я. Алекс был прав: даже если бы я оделась как серая мышка, это мало что изменило бы.

Взрыв смеха указывает, где искать бывшего мужа. Я чуть меняю маршрут и подхожу к группе людей. Алекс стоит в центре, что-то рассказывает. Одной рукой жестикулирует, другой — крепко держит Демьяна, который, открыв рот, наблюдает за мимикой отца.

Обращаться с сыном у Равского получается так естественно и легко, что можно подумать, будто Демьян всегда был в его жизни. На мгновение я замедляю шаг, достаю телефон и делаю несколько фотографий. Не знаю, смогу ли когда-нибудь налюбоваться этими двумя вместе? Мой личный наркотик, ударная доза дофамина.

Алекс замечает меня и улыбается. Кивает подходить, что я и делаю. Выглядит он потрясающе и одновременно просто: брюки по фигуре, черная рубашка. Пара верхних пуговиц по-домашнему расстегнута.

— Встретила няню? — спрашивает, улыбнувшись.

Кожу неприятно покалывает. Надеюсь, он знает, что делает.

— Да, она приготовит для Демьяна ужин. — Отвожу глаза.

Алекс кивает. Борис смотрит на меня чуть внимательнее, чем обычно, но к его настороженности я давно привыкла. С остальными же ребятами здороваюсь весело:

— Всем привет! Классная вечеринка. Спасибо, что позвали.

— Привет, Ива, — отвечают. — Без тебя было не то.

— Не сомневаюсь, — улыбаюсь широко. Ну что уже поделаешь? Как есть, так есть. — Надеюсь, теперь буду бывать чаще.

Бросаю мельком взгляд на Алекса и замечаю, как он быстро оглядывает меня всю — с головы до ног.

Увидев, что пойман, сразу переключается на сына. Я же вспыхиваю: эти его взгляды практически осязаемы. Трепет охватывает, и мгновенно ощущается максимальное напряжение, которое нам все это время удается контролировать. Вроде как.

Мы женились в спешке, чтобы я могла получить визу и поехать с ним. Толком ни праздника не было, ни подготовки. Я и платье не хотела покупать сначала, а потом, в последний момент — выбрала. Алекс когда увидел меня в белом — обалдел, предупредил, что женится по-настоящему. На фотографиях из загса я румяная. Щеки огнем пылали. Я так сильно нервничала! Предвкушала брачную ночь и прочее. Я была так невероятно счастлива.

По-настоящему.

Демьян широко зевает, и все вокруг умиляются тому, какой он милый. Сердце взрывается гордостью. Мы же с Алексом снова и снова переглядываемся. До такого состояния, что я опять румяная. А он... одному Богу известно, о чем он думает. Мысли у него быстрые, хаотичные — какое место я занимаю в них? Остается только догадываться.

Отхожу попить воды и оглядываюсь, услышав шаги рядом. Это Борис, слава богу. Не Соня.

— Тоже хочешь пить? — Наливаю из графина воду с лимоном.

— Да, спасибо. Еще хочу кое-что тебе показать.

Он достает телефон, открывает галерею. На экране фотография маленький девочки-азиатки с забавными хвостиками.

Я улыбаюсь и вопросительно поднимаю глаза.

— Это моя, — говорит Борис. — Ее зовут Рина, и ей скоро полгода.

— О! У тебя есть дочка? Я и не знала. Поздравляю, Боря! Как же так? Ты женился?

— Собираюсь, — пожимает он плечами. — Они с Иоко остались в Сиднее, я не рискнул брать с собой. Мало ли что может случиться. Не было уверенности, что вернусь вообще.

— Боря... я тебе клянусь, я хочу помочь. Не знаю как, но очень хочу.

— Время покажет. Алекс сказал, что я вел себя как придурок. Ты ведь и правда не знала о моей дочке, поэтому так вышло. Эти гады… — он бросает взгляд на ребят, что стоят рядом с Равским, — стебутся, что Рина на меня совсем не похожа. А по мне, так весьма.

Я вновь смотрю на девочку, улыбаюсь и говорю уклончиво:

— Пока рано судить. Но она очень красивая.

— Знаю. Но стебут меня адово. Особенно твой мудак Алекс. Козлина.

— Он не со зла, я уверена. Ты ведь знаешь, он иногда обижает людей, не задумываясь.

— Я шутил, будто Демьян на него не похож, чтобы отомстить. С учетом вашей истории с тестами ДНК вышло некрасиво. Сейчас вроде как нужно продолжать общаться, а между нами недоговоренность. И она меня тяготит.

— О. Ясно. Я не обиделась, Борь. Просто в тот момент было... страшно. Что вы что-то сделаете, заберете Дёму.

— У меня тоже есть дочка, и я тебя понимаю. Скучаю по ней, представь.

— Это удивительно, — улыбаюсь я и хлопаю его по плечу. — Поздравляю, Боря. Я очень за тебя рада.

— Спасибо. Многое изменилось за эти два года. Мы сами изменились. Взрослеем, наверное? Слушай, есть еще пара фото, которые я бы хотел тебе показать.

Он листает альбом, вновь поворачивает экран. На новой фотографии Алекс. Сидит за ноутбуком, как обычно. Лицо опухшее, губы разбиты, огромные черные синяки под глазами.

Дыхание сбивается, и я делаю шаг назад.

— Он сам тебе не расскажет, не любит об этом говорить. В тот день, когда нас выгоняли из России, несколько гадов в Сиднее поймали Алекса на парковке и побили. Угрожали расправой. Он был в больнице, когда мы покидали страну, и ничего не мог сделать.

Боже, боже, боже.

— Я о таком не просила. — Впиваюсь глазами в фотографию. Картинка предательски плывет, я быстро вытираю слезы. — Черт. Я не просила его бить.

— Он изменился после того дня. Стал намного жестче.

— Я заметила.

— Он вернет все, что забрали. Ты ведь понимаешь? Это дело чести.

Мы