Когда мы отпускаем свои привязанности, мы не перестаем заботиться о них. И это не значит, что они никогда не были по-настоящему важными для нас или мы больше не будем по ним скучать. Скорее, мы находим способ не только принять, что не можем их вернуть, но и поверить, что наше счастье не зависит от способности их удержать. И хотя никто не может точно предсказать, что мы должны пережить, чтобы признать потерю даже самых дорогих привязанностей, большинство людей рано или поздно находят верный путь{195}.

Это не значит, что все пути одинаково хороши или позволяют добиться цели с одинаковой скоростью. Например, попытки избавиться от горя путем поиска причины потери (психологи называют это осмыслением) довольно распространены{196}, однако они могут оказаться не только неэффективными, но и вредными. Исследования показывают, что нам удается найти объяснение своих потерь менее чем в половине случаев. Например, при опросе родителей, дети которых умерли от синдрома внезапной смерти, выяснилось, что только 41 % из тех, кто искал объяснение своей потери, смогли его найти{197}. Но даже если людям и удается найти объяснение, это не уменьшает печаль, беспокойство и гнев. Более того, они не выглядят более счастливыми по сравнению с людьми, которые никогда не занимались подобными поисками{198}. И хотя мы не можем исключить возможность того, что последняя группа воздерживается от поиска объяснений, поскольку обладает большей стойкостью, исследования показывают, что попытки осмыслить потерю усугубляют страдания человека, не принося никакой пользы (в сравнении с чувствами тех, кто не пытается заниматься осмыслением){199}.

Еще более удивительным выглядит исследование, показывающее, что даже когда мы находим одно объяснение для своего несчастья, мы продолжаем заниматься поисками других. В рамках исследования жертв инцеста 80 % женщин, которым удалось найти удовлетворительное объяснение случившемуся, сообщили, что продолжают размышлять об этом{200}. Иными словами, попытки найти смысл не помогают нам двигаться вперед так, как нам бы хотелось. Возможно, это связано с тем, что причины несчастья часто неисповедимы, поэтому любые объяснения, которые мы найдем, либо неполны, либо неправдоподобны.

К сожалению, желанию осмыслить несчастье иногда сложно противостоять. Особенно это справедливо в случаях, когда оно случается неожиданно или кажется несправедливым – например, ребенок умирает раньше родителей. Подобные беды показывают нам неверность нашего убеждения в предсказуемости и контролируемости мира. В результате у нас часто возникает сильный когнитивный диссонанс{201}. Однако вместо того чтобы пытаться справиться с ним, найдя смысл в произошедшем, стоит пересмотреть свое видение мира. Разумеется, мы все хотим контролировать свою жизнь. Однако во Вселенной, все элементы которой взаимосвязаны – все появляется и исчезает только в связи с остальным (в нитирэн-буддизме этот принцип называется формулой бытия), – никто не имеет полного контроля ни над чем. По зрелом размышлении можно понять, что мы не можем полностью контролировать даже себя. Однако мы обретаем влияние (иногда огромное) – не силу, в любых обстоятельствах гарантирующую желаемый результат, а возможность повысить вероятность результата. Например, я могу написать предложение, идеально описывающее мою идею, но не могу контролировать реакцию читателей или их желание купить книгу, в которой оно встречается.

Влияние может казаться плохим заменителем контроля, но признание того, что большего у нас нет, помогает бороться с лишними раздумьями о потерях, а значит, легче их отпустить. Признав, что в основе событий, кажущихся случайными, лежит ряд влияний, многие из которых мы попросту не можем увидеть, мы объясним любую потерю тем, что наше влияние оказалось слабее, чем чье-то еще.

Осмысление подвергает нас риску, связанному с удлинением периода страданий или даже его усилением. Поэтому мы можем взять на вооружение другой тип поиска смысла, который психологи называют поиском преимуществ. Это поможет ускорить восстановление. Исследования показывают, что попытки вынести пользу из потери (превратить яд в лекарство) действительно снижают уровень горя (в отличие от осмысления).

В исследовании влияния горя на студентов ученые Венди Лихтенталь и Дин Крусс поделили участников на три группы. Первая писала о своих сокровенных мыслях и чувствах, связанных с недавней потерей (группа «эмоционального раскрытия»), вторая сосредоточивалась на поиске объяснения случившегося (группа «осмысления»), а третья обращала внимание на все положительные изменения в результате произошедшего (группа «поиска преимуществ»). Участники четвертой (контрольной) группы писали о нейтральных темах, не связанных с потерей. Результаты, измеренные через три месяца, показали, что уровень горя снизился у всех трех групп по сравнению с контрольной, и больше всего у той, которая занималась поиском преимуществ. В ней также отмечалось максимальное снижение симптомов посттравматического стресса и депрессии{202}.

Хотя поиск пользы от потери ценен и помогает нам восстановиться, часто этого недостаточно. Для эффективной работы необходимы еще четыре фактора. Прежде всего нужно понять, что потеря привязанности была неизбежной, хотя мы и сделали все, чтобы спасти любимого человека; а если она была внезапной и непредсказуемой, то у нас не было возможности ее предотвратить{203}. Во-вторых, мы должны отстраниться от бестактных и расстраивающих нас вопросов («Воспользовалась ли она ремнем безопасности?») или бесполезных советов «во благо». Советы, не стимулирующие выражение чувств («Слезы его не вернут»), минимизирующие влияние потери («Вы провели вместе так много чудесных лет») или направленные на ускорение восстановления («Тебе следует чаще выходить на люди»), могут заставить еще сильнее и дольше сосредоточиваться на утрате и тем самым помешать ее отпустить{204}. В-третьих, потеряв что-то, способное изменить нашу самооценку (например способность заниматься спортом), мы должны либо найти другой способ восстановления, либо принять случившееся и найти новый путь. Этого мы можем добиться с помощью четвертого и самого важного фактора – признания, что наше счастье никогда не зависит полностью от того, к чему мы привязаны{205}.