Но ведь здесь не было видно женщин. Ни одного из этих существ, которые угрожали его свободе и представляли для него вечную опасность, не появилось здесь. Он сможет найти их, только если покинет парковку через узкие ворота за его спиной, через которые не могла проехать ни одна машина и которые вели на тропинку, идущую к Бразенос-авеню. С болезненной похотью Артур посмотрел на этот узкий проход, а затем повернулся к нему спиной и заставил себя идти в сторону сторожки, между рядами автомобилей.

Когда он подошел к более широкому проезду, то понял, что уже не один на площадке. Машина, один из этих крохотных «Ситроенов» с высокой крышей, въехала на парковку и теперь разыскивала свободное место. Артур выпрямился и постарался придать себе респектабельный и привлекательный вид. Необходимость выглядеть законопослушным владельцем автомобиля, находящимся на парковке с вполне легальной целью, была чуть ли не сильнее, чем его недопустимое, однако растущее черное желание.

«Ситроен» нырнул носом в темноту между двумя большими машинами. Артур находился на расстоянии всего в десяток ярдов от машины. Он видел, как водитель вылез из автомобиля, и этим водителем оказалась женщина. Совсем молодая девушка, высокая и очень худая, была одета в джинсы и афганскую дубленку с меховой окантовкой, всю расшитую узорами, которые слегка блестели в свете далеких уличных фонарей. Волосы девушки были светлыми, и на ее плечи падали похожие на металлические пряди локоны. Дверь машины вновь открылась, и девушка засунула голову внутрь, надевая какое-то противоугонное приспособление. Артур увидел ее сапоги на высоких каблуках, с кожей, собравшейся в гармошку на худых коленях, и у него перехватило дыхание. Во рту опять появился привкус бренди. Бесшумно двигаясь, он приблизился к ней на расстояние ярда. Наконец девушка выпрямилась и закрыла дверцу машины. Но дверца почему-то не хотела запираться. Она еще раз широко открыла ее и сильно, с шумом, захлопнула. От этого хлопка что-то взорвалось в голове у Артура, и он бросился на свою жертву, подняв руки и пытаясь сомкнуть пальцы на ее шее.

Ему показалось, что земля встала дыбом, когда он вцепился в эту тонкую, но на удивление сильную шею. Громадное пурпурное небо ослепило его, выжигая глаза. Девушка сопротивлялась, она была сильной, очень сильной, сильнее, чем сам Артур… Вдруг она мощно повернулась, и ее локоть врезался Артуру прямо в диафрагму. Он согнулся от неожиданной боли, ослабив свою хватку; тут же кулак врезался ему в лицо, и он почувствовал твердую кость на своих зубах. С глухим стоном Артур откинулся на соседнюю машину и стал медленно сползать по ее отполированному кузову. Лицо девушки наклонилось над ним, искаженное от ярости, и Артур вскрикнул, потому что это было лицо молодого человека, с орлиным носом, щетиной на верхней губе и жесткими прядями длинных волос. Кулак вновь взлетел, на этот раз целясь ему прямо в глаз. Артур сполз на замерзшую землю, да так и остался лежать на ней, наполовину заползши под почти черное шасси стоявшей рядом машины.

Артур не шевелился, хотя сознания он не потерял. Рука незнакомца перевернула его на спину, и острый носок ботинка врезался в ребра. Продолжая лежать с закрытыми глазами, Артур не издал при этом ни звука. Тяжело дыша, молодой человек возвышался над ним, издавая утробные победные звуки. Потом Артур услышал, как шаги удаляются в сторону сторожки и шлагбаума, а затем наступила полная тишина.

Артур заставил себя подняться, держась за соседние машины. Его лицо было мокрым от крови, которая текла из разбитой верхней губы, а в голове его стоял такой грохот, который он не испытывал даже на пике своего желания. Постепенно его глаза сфокусировались, и он смог увидеть ряды спящих машин, блестевшие от измороси. Никто не приближался к нему: ни смотритель, ни кто другой…

Артур прополз между машинами, цепляясь то за внешнее зеркало, то за ручку двери. Наконец страх и ужас заставили его распрямиться. Артур зашатался. Резкий холодный порыв ветра был как еще один удар по лицу. Он почувствовал соленый вкус крови, текущей у него между зубов.

Сторожка все еще была пуста, а на дорожке между кинотеатром и магазинами не было видно ни души. Закрыв лицо чистым платком, который он всегда носил с собой, Артур заставил себя двигаться в сторону улицы, двигаться медленно, с большим трудом сдерживая желание бежать и громко кричать. Кенборн-лейн. На улице не было никакой толпы, никто не стоял и не смотрел в направлении, откуда выбежал юноша с золотыми волосами. Никто из прохожих не обращал внимания на Артура. На улице стоял сезон холодов и укутанных до самых глаз лиц. Артур прошел мимо станции метро и продолжал идти, пока не оказался у ворот в «Грейнерс». Слава богу, они не были заперты на висячий замок, а только захлопнуты на английский. Придерживая носовой платок, Артур открыл ворота – трудолюбивый и сознательный сотрудник, который работает даже по субботним вечерам, несмотря на холод и простуду.

Он должен добраться до своего офиса. Там на некоторое время он будет в безопасности. Небольшой домик из стекла и дерева был райским островком посреди громадного и абсолютно пустого двора. Артур пополз по направлению к нему, потому что его ноги, которые так хорошо послужили ему, когда это было нужно больше всего, теперь служить отказывались и вели себя так, как будто их парализовало. Он поднялся со скользкой от заморозков земли и отпер входную дверь. Внутри было еще холоднее, чем на улице. Закрытая чехлом пишущая машинка стояла на столе, корзина для мусора была пуста, в воздухе чувствовался легкий запах жевательной резинки. Артур упал на пол и лежал не шевелясь, пока все его тело сотрясалось от подавляемых рыданий. Потом тщательно вытер кровь, которая легко могла попасть на ковер, сначала носовым платком, а потом шарфом. Когда носовой платок превратился в пропитанный красным кусок материи, Артур услышал вой полицейских сирен – сначала далеко, а потом их завывания, разрывающие уши, раздались уже прямо на Магдален-хилл.

Западный Кенборн был наводнен полицией. Антони, возвращавшемуся из аэропорта на машине Перри Мервина, показалось, что все прохожие на Баллиол-стрит были полицейскими. Пока они ехали по Кенборн-лейн, на которую свернули с Хай-стрит, Антони насчитал пять полицейских экипажей.

– Может быть, кто-то ограбил банк, – предположила Юния.

Было уже половина двенадцатого, но окна в «Далматинце» и «Водяной лилии» горели и двери были открыты. Полиция стояла возле дверей пабов и опрашивала выходивших посетителей. За импровизированным забором, который окружал пустырь, было видно хаотическое движение полицейских фонарей.

– Наверняка банк, – согласился Перри.

Затем оба они – и он, и жена, – проявив удивительное единодушие, поделились с Антони своими мыслями о том, что в ограблении банка нет никакого состава преступления – ведь с моральной точки зрения его никак нельзя так назвать, потому что оно не причиняет никому никакого вреда и так далее и тому подобное. Антони, хотя и был им благодарен за то, что они подвезли его, совсем не расстроился, когда машина остановилась около дома № 142 по Тринити-роуд.

Антони поблагодарил Мервинов, и они клятвенно пообещали друг другу поддерживать отношения в дальнейшем. Антони подумал – и подумал, что Мервины тоже так подумали, – что они больше никогда не встретятся. Помахав рукой, он проследил, как машина отъехала. Мервины сказали, что сделают еще кружок, чтобы поточнее узнать, что же все-таки произошло.