Как только Мумия узнала все, что ей было нужно, она начисто потеряла интерес к разговорам. Закрыла глаза и вроде как потеряла сознание, потому что аппарат запипикал чаще, и в палату прибежали врачи. Они быстренько выдворили Диму прочь.

– Уходите, уходите! Вам тут не место.

Диме ничего не оставалось другого, как покинуть палату больной. Уходя, его жутко мучила совесть. Не слишком ли он обременил больную проблемами? Ну как она и впрямь теперь помрет? Вон как врачи вокруг нее засуетились.

– Больной человек, а я к ней с вопросами пристал, – ругал самого себя Дима.

В коридоре он неожиданно наткнулся все на того же медбрата, который явно дожидался его. С какими целями, Дима сказать не брался. Но на всякий случай притормозил, потому что видел, сейчас парню не до разговоров, сейчас на него плотно наседает какая-то дородная тетка в белом медицинском халате.

– Почему снова бездельничаешь, Вадим? – возмущалась она, уперев руки в крутые бока. – Сладу с тобой никакого нету. Как ни посмотришь, ты все ворон считаешь.

– Вам не все равно? – огрызался медбрат. – Вы меня уже уволили, вот и радуйтесь.

– Потому и уволили, что ты бездельник.

– Ага! А ваша племянница тут и ни при чем! Не ее, скажете, на мое место завтра берут?

– Вот ты как заговорил! Забыл, сколько я с тобой валандалась, чтобы тебя, дурака, хоть чему-нибудь путному научить.

– Горшки выносить я и без вас умел. И вообще, мне терять нечего. Трудовую я сегодня уже в отделе кадров забрал. Все! Кончилась ваша власть надо мною! Что хочу, то и буду делать. Хочу, плюну сейчас вам под ноги.

И он в самом деле плюнул на пол. Тетка в ответ тоже плюнула и ушла. А воодушевленный своей победой Вадим поманил к себе Диму.

– Хочешь, чего расскажу про эту дамочку? – прошептал он, тыча пальцем в дверь палаты, где лежала Мумия. – Я за ней последние две недели упорно слежу. Как узнал, что меня увольняют, начал слежку вести за ней почти каждую ночь. Много интересного о ней узнал. Только я человек нынче безработный, мне деньги ой как нужны.

Деньги были нужны всем. Это Дима мог заявить со всей авторитетностью. Но он чувствовал, что сейчас не время для подобных разговоров. Что-то у этого парня было за душой интересненькое, очень уж задорно горели у него глаза, когда он тыкал пальцем в сторону двери палаты. Торг в данном случае был бы неуместен. Да и запросил парень сравнительно немного. Сто тысяч за информацию, которую считал крайне интересной.

Сто тысяч у Димы благодаря щедрости Суслика имелись. Правда, находились они на карте, расходы с которой Суслик контролировал, но Дима чувствовал, что рискнуть стоит. В конце концов, Суслик своей цели достиг, убедился в том, что Люсенька никакая не хапуга и до жениховских денег совсем не жадная. Так что работодателем Димы он быть перестал или в самом скором времени перестанет им быть. И значит, Дима мог позволить взять себе маленькое выходное пособие.

Для вида он притворился, что сомневается.

– Инфа стоящая! – заверил его парень. – Если не веришь, дай мне пятьдесят тысяч сейчас, а пятьдесят потом, если сочтешь, что дело стоящее.

– Двадцать сейчас, восемьдесят потом.

Вадим кивнул, а потом заметил:

– Я бы и на десять сейчас, а девяносто потом согласился. Если у тебя совесть есть, ты бы мне еще больше потом сам приплатил. Потому что я тебе говорю, информация такая, что закачаешься!

Дима сходил к банкомату, где сразу снял все необходимые сто тысяч. Минутку подумал, снял еще двадцать. На представительские расходы. Деньги снял все сразу, потому что с Суслика станется и заблокировать карту, если он увидит несанкционированное снятие первой двадцатки и получит временной промежуток для такого действия. И уже со спокойной душой Дима повел своего нового приятеля в кафе при больнице.

Цены тут были такими, что глаза на лоб лезли. Но Вадим не был наглым. Взял кофе и какую-то конфетку, Дима и вовсе ограничился просто кофе. И все равно порадовался, что снял еще дополнительные двадцать тысяч.

– В общем, начну с самого главного. Бабка эта, которую ты сейчас видел, она ходячая.

Сначала Дима не понял, про кого говорит бывший медбрат. А когда понял, то не поверил.

– Кто ходячая? Мумия в проводках ходячая?

– Тут какая-то хитрая игра. Сути ее я еще не разгадал, может быть, ты мне поможешь. В общем, у бабки у этой есть помощники среди медицинского персонала. То ли подкупленные ею, то ли запуганные, а скорей всего, и то и другое вместе. Потому что, скажу я тебе, бабка эта совершенно жуткая. Когда она в темноте обратно к себе в палату по нашему парку возвращается, меня всякий раз мороз по коже бьет. Глаза сверкают. Зубы блестят. То ли монстр, то ли вампир, в общем, какая-то нечисть, от которой холод до поджилок пробирает.

– Я тебя понимаю.

Когда Дима впервые увидел Мумию, он тоже испытал дрожь. И теперь он хорошо понимал Суслика, который избегал раздражать или даже просто волновать свою мамочку.

– Воля у нее железная. Видал, что она со своим телом умудряется вытворять?

– Что?

– Да ведь этот приступ, которому ты стал свидетелем, она сама спровоцировала.

– Как сама? Разве так можно?

– У тебя или меня, может, и не получится. А она умеет. Она и дыхание замедляет настолько, что кажется, вовсе не дышит. И ритм сердечный по собственному желанию может пустить быстрее или вовсе замедлить. Я своими глазами все эти ее трюки видел. Развлекается так в свое удовольствие, когда думает, что ее никто не видит. А я видел! Притаился как-то у нее в палате и наблюдал за ее фокусами. Она это сама делает, точно тебе говорю. Захотелось ей от твоего присутствия избавиться, надоел ты ей со своими разговорами, бац, приступ! Иные истерички орут, кричат, в обморок притворный валятся, а врачи их мигом разоблачают. Сердцебиение лишь немного учащенное, давление в норме, симулируется, гражданка. А эта нет, эта серьезно к делу подходит. Все по полной программе.

– Но зачем ей это?

– Зачем, чтобы все вокруг считали ее слабой и одной ногой уже в могиле? Не знаю. Но сдается мне, что специально для сынка весь этот спектакль разыгрывается. Он у нее очень до женитьбы охочий, а маменьке его из-под своей власти выпускать неохота. Вот она и изображает из себя то умирающую, то лежачую парализованную. А сама при желании может все свои двигательные центры запустить, сходить, куда ей там нужно, а потом назад вернуться и вновь, бац, парализована.

– Не может быть!

– У меня и доказательства имеются.

– Ты говорил, что она в парк выходит?

– В парк! – фыркнул Вадим. – Она и в город ездит. И вообще, куда ей там нужно. Говорю же, у нее половина персонала в помощниках ходят. Нет, когда ее сынок приезжает, она всегда на месте, несчастная, слабенькая, пожалейте меня. Но тут шутка в чем? Сынок всегда точно в одно время прикатывает. Маменька успевает подготовиться. А выходит она чаще всего по ночам. Обычно нечасто на прогулку отправляется, но последнюю пару дней тут что-то особенное разыгралось. Прошлой ночью уходила, вернулась на рассвете, потом снова исчезла. Когда вернулась под вечер, я ее не узнал. Пальто длинное с разрезами по бокам, штаны кожаные, парик на голове, волосы длинные, белые. Что за красотка, думаю, такая к ней чешет? Прямо в груди все зашлось. А потом заглянул в палату, а там никого, кроме Мумии, нету. И санитарка мешок с бельем выносит, а из мешка коса белая выглядывает. Тут я и смекнул, что эта красота неземная и была наша Мумия. Переоденется, от молоденькой и не отличить. Фигура у нее тощая, а в шмотках стройной кажется. Ноги – палки сухие, а в штанах так просто прямые и стройные. Если на лицо не глядеть, так прямо модель. Я слышал, что она в двух Олимпиадах участвовала в многоборье, даже призовые места занимала. Видимо, спортивная закалка до сих пор сказывается. Двигается она легко. Палата у нее на втором этаже, по стене возле окна дикий виноград вьется. Мумия, когда назад ночью возвращается, по шпалере, бывает, что залезает.