том выпуске не было симпатичных девушек. Может… ха! — вспоминаю я. — А ведь он действительно выглядел каким-то мрачным, хмурым.

— Увидел в нем родственную душу?

— Возможно.

— Там же нужна фотка. Чью ты отправил?

— Покопался в альбомах брата. Выбрал фотку какой-то его одноклассницы, она мне показалась самой взрослой и симпатичной. Написал, что мне четырнадцать лет. И отправил. И… я ему понравился!

Ярослав закрывает рукой лицо, показывая, какой смешной и нелепой кажется ему эта ситуация. Видно, что он сгорает от любопытства.

— Ты просто идиот! — весело говорит он. — Что ты ему писал?

— Да выдумывал всякую чушь… Что мы с семьей путешествуем по миру, были даже в Африке и Австралии. Вроде бы он верил. Но потом я немного заврался. И когда уже стал описывать свой мотоцикл и как я на нем рассекаю по Америке, мне кажется, он меня раскусил. Потому что на то письмо он не ответил. А я больше не писал.

Ярослав еще долго смеется и подкалывает меня. Моя история сильно подняла ему настроение.

Мы делаем вторую попытку лечь спать. Укладываемся, заворачиваемся в брезент. Еще какое-то время смотрим на звезды, передаем друг другу сладкие часики. На резинке остались одинокий циферблат и пара бусинок.

Интересно, как теперь изменятся наши отношения? Наверное, к лучшему, ведь за день мы столько пережили. Да, меня все еще многое в Ярославе раздражает и возмущает: этот его эгоизм, отношения с мамой, но сейчас тут так тянется время… мы будто провели вместе несколько лет на необитаемом острове. Такое не может пройти бесследно.

— Яр? — зову я.

— А? — отвечает он сонно.

— Чего ты боишься больше всего на свете?

Он думает пару секунд:

— Когда сижу на унитазе, боюсь, что из него вылезет крыса, которая пробралась туда через канализацию, и отхватит кусок от моей задницы.

Я прыскаю.

— Чего? — обижается он. — Правда боюсь! Знаешь, сколько таких случаев? В журналах пишут!

— В журналах из электричек? С громкими заголовками на обложке вроде «Насекомое размером с собаку съело человека»?

— Не в таких журналах, — оскорбляется он. — А в нормальных!

— Я вообще имел в виду другое. Ну, страх будущего, не знаю… — Я в растерянности. — Страх сделать что-то не так, ошибиться. И что из-за одной ошибки вся жизнь может пойти наперекосяк… Но ты прав. Крыса в унитазе куда страшнее. Согласен. И это не сарказм.

Он протягивает руку ладонью вверх. Я даю ему пять. Мы делим циферблат: Ярослав откусывает половину, а вторую дает мне. Перед сном слушаем музыку с его плеера. А потом засыпаем.

Утром просыпаюсь от яркого света. Голова тяжелая, гудит, я жутко не выспался. Шевелюсь. От моей возни просыпается Ярослав. Интересно, сколько сейчас времени? По ощущениям, часов шесть утра. Мост в такое время уже работает или нет?

Смотрю на свою лодыжку. Она снова болит. Кажется, распухла сильнее.

Мы идем сначала до колонки. Идти тяжело, даже с «костылем».

Умываемся, пьем. Затем двигаем к мосту. Он еще закрыт. Садимся рядом, ждем.

— Интересно, мой приказ об увольнении уже подписали? — размышляю я.

— Интересно, сколько моргов мама обошла за ночь? — в тон мне отвечает Ярослав.

Минут через двадцать слышим лязг и скрежет: мост поворачивается! Им кто-то где-то все же управляет или он настроен по времени? Будка, где должен сидеть охранник, по-прежнему пуста.

И вот мы на той стороне. Волшебное чувство: снова оказаться в привычном мире.

Вообще я думал, что здесь мы сразу разойдемся каждый своей дорогой… Но идем почему-то вместе. Я еле ковыляю, Ярослав косится то на мою ногу, то на «костыль». Наконец он не выдерживает:

— Так, стоп.

Мы останавливаемся.

— Дай сюда. — Ярослав отбирает костыль и выбрасывает его.

— Эй! Ты чего? С ним я хоть как-то шел.

Ярослав поворачивается спиной, присаживается:

— Карета подана.

Что? Он собирается тащить меня на спине? Может, это шутка?

— Долго ждать, Золушка? Опоздаешь на бал.

Но я не спешу забираться на Ярослава. Степенно говорю:

— Без меня не начнут. Я там самый важный гость.

— Давай, давай! — торопит Яр. — У меня сейчас ноги затекут!

Я сажусь ему на спину, обхватываю за шею, он берет меня за ноги и встает. Я думаю, сейчас закряхтит и скажет, что это дурацкая идея. Но он слегка пружинит, словно прикидывая, сколько я вешу.

— Ничего себе, какой ты легкий! И весь какой-то острый, как мешок с костями.

А меня вдруг накрывает дежавю. В детстве брат меня так же таскал…

Вот так он несет меня через весь город. По дороге Ярослав, изображая футболиста, пинает бутылку. Он подпрыгивает, и меня болтает туда-сюда.

— Роналду ведет мяч. Он прорывается и бьет! — комментирует он. — Ну, ну! Нет, штанга!

Мы проходим автобусную остановку. Рядом, опираясь на клюку, стоит бабка и злобно на нас косится.

— Роналду снова ведет… — бодро продолжает Ярослав. — Дальний удар и… И… И… Гол!!! — Ярослав бьет бутылкой по урне.

— Чего хулиганите? — ворчит бабка. — Шляется тут отребье всякое… Чего не в школе? Куда только родители смотрят, пьют небось…

Ярослав вдруг указывает за спину бабки и испуганно кричит:

— Бабка, беги! За тобой Раскольников несется! Ща догонит!

Бабка действительно пугается и оборачивается, но, поняв, что над ней издеваются, вся перекашивается от гнева:

— Ах ты уличная шелупонь! Да я тебе щас…

Грозя клюкой, она бежит за нами. Ближайшая ее мишень — это моя спина, поэтому я активно подбадриваю Ярослава. Марафон бабка не выдерживает и быстро отстает. Она сдается и посылает нам вслед проклятья.

Пробежав еще немного, Ярослав останавливается перевести дух. Мы одновременно взрываемся смехом. Мне удивительно легко. Неужели… у меня появился друг?

Ярослав несет меня до самого дома. Когда он поднимается по последнему лестничному пролету, дверь его квартиры открывается. На пороге стоит Катерина Николаевна, бледная, растерянная, уставшая: видно, что совсем не спала. Увидев нас, она округляет глаза.

17

— Ярослав! Это как понимать?! Я всю милицию на уши поставила, я обзвонила все больницы, я… Даня? — Кажется, только сейчас она заметила, что я у Ярослава на спине. — Что случилось? Где вы были? Быстро в дом! Оба!

Дальше Катерина Николаевна делает одновременно сто дел: ругает нас, кормит блинчиками с мясом и поит кофе, снова ругает. Высыпает лед из формочки в пакет, привязывает его к моей лодыжке бинтом. И опять ругает нас.

— Это я виноват! — говорю я. — Я предложил Яру прогуляться по острову, где охраняемая территория, мы прошли по мосту, а обратно уйти не смогли… — Я рассказываю почти всю правду, кроме начала, где за нами гонялась милиция.